Мы ставим точки над I
ОСНОВАНА В АВГУСТЕ 2000 года
Читать газету
Культура
Алексей СЕМЁНОВ 30 октября 2019, 19:20
Один из двух основателей Музея нонконформистского искусства Евгений Орлов в Пскове выступал не раз. Как и другой основатель – Сергей Ковальский. 30 августа 2019 года художника-нонконформиста, коллекционера, поэта и куратора Сергея Ковальского не стало. В последнее время многие значимые фигуры, связанные с Пушкинской, 10, уходят из жизни. Например, учредитель «Храма любви, мира и музыки имени Джона Леннона» Коля Васин. Он 29 августа 2018 года погиб в находящемся неподалёку от Пушкинской, 10 торговом комплексе «Галерея».
Работы Сергея Ковальского и Коли Васина в трёхтомник, разумеется, тоже вошли. Туда вообще вошли, как рассказал на псковской презентации Евгений Орлов, «все русские художники без исключения», чьи произведения находятся в Музее нонконформистского искусства. Это около пятисот авторов. Только представьте себе пятьсот человек, плывущих против течения.
«Произошла некоторая уравниловка», - пояснил Евгений Орлов. Знаменитые и не очень знаменитые авторы оказались в равных условиях. Мы видим одну-две-три-четыре работы. Среди авторов есть и псковичи. Прежде всего, это Анатолий Жбанов. В каталог вошли его работы разных лет. Первая – из далекого 1979 года. В то время нонконформизм ещё не являлся частью истории. На картине изображён вполне безобидный для конца семидесятых годов Сергей Есенин (холст, масло). Есть ещё работа 1989 года («Пространство во времени», холст, масло) и два объекта 2009 года: «Три креста» (дерево, ткань, металл, стекло) и «Золотая рыбка» (дерево, металл, ткань, пакля, золотой лак).
Но глядишь на жбановского Есенина и видишь не совсем канонического поэта. Во всяком случае, не того, которого изучали в советской школе. Он вроде бы такой дэнди в галстуке, только Айседоры Дункан не хватает.
Страницы из каталога коллекции Музея нонконформиского искусства. Анатолий Жбанов (слева) и Анатолий Арефьев (справа).
Но на холсте лицо поэта окружено строчками его стихов. Нет, чтобы процитировать есенинские стихи о Ленине. Что-нибудь вроде: «Он нам сказал: «Чтоб кончить муки, // Берите всё в рабочьи руки. // Для вас спасенья больше нет - // Как ваша власть и ваш Совет»…
Так нет, Жбанову понадобилось окружить портрет другими строками поэта: «Я всегда хотел, чтоб сердце меньше // Билось в чувствах нежных и простых, // Что ж ищу в очах я этих женщин - // Легкодумных, лживых и пустых?» Или другая строфа с той же картины: «Зацелую допьяна, изомну, как цвет, // Хмельному от радости пересуду нет. // Ты сама под ласками сбросишь шёлк фаты // Унесу я пьяную до утра в кусты».
Евгений Орлов, рассказывая о нонконформистской коллекции, сказал, что в музейный фонд вошло то, что «не укладывалось в жёсткие рамки советской идеологии».
С этими рамками всё непросто. Достаточно полистать эти три огромных тома - чёрный, красный и зелёный. Нельзя сказать, что это сплошной отчаянный авангард.
Однако надо помнить – рамки, может быть, и жёсткие, но они менялись. Долгое время даже напоминание о безобидном импрессионизме считалось крамолой. В двуязычном трёхтомном каталоге «Неофициальное искусство» можно обнаружить абсолютно разные работы – от романтичного реализма до бескомпромиссного экспрессионизма. Александр Арефьев, Олег Целков, Владимир Стерлигов, Владимир Шагин, Тимур Новиков, Юлий Рыбаков, Евгений Орлов, Сергей Ковальский…
Арт-центр «Пушкинская, 10» - пример того, что свободу не дают, а берут. Кто хотя бы раз заходил на Пушкинскую, 10, тот знает.
Тридцать лет назад в расселённом доме неподалеку от Московского вокзала появились художники. Как выразилась одна из героинь документального фильма, показанного лет десять назад в Пскове, «мы набежали и заселились. Как тараканы. Если заводится один, потом заводятся сотни…»
Там не было воды. Иногда отключали свет. Зато там, по выражению Евгения Орлова, происходил «диалог человека с цветом» (так художники работают красками).
Постепенно в центре Ленинграда-Петербурга появился синтетический культурный центр, в котором могло возникнуть всё что угодно. Книжный магазин, магазин виниловых пластинок, клуб-кафе, храм Джона Леннона, дизайн-студия, Музей нонконформистского искусства, выставочные залы, художественные мастерские, студии звукозаписи… Евгений Орлов пообещал, что храм, созданный Колей Васиным, не исчезнет. Там будет музей, посвящённый The Beatles и Коле Васину.
Человек, попадающий в этот арт-центр, должен понять, что находится именно в центре, а не на окраине. Там кипит жизнь. Она, возможно, кому-то не нравится, но всё равно кипит. До Нью-Йорка оттуда 8259 километров, до Ливерпуля – 2510…
Немного позднее там «завелись» музыканты – Юрий Шевчук, Вячеслав Бутусов, Борис Гребенщиков, Константин Кинчев, Сергей Курёхин, Владимир Рекшан, «DeadУшки», «АукцЫон»… Все альбомы «Аквариума» начиная с 1992, в той или иной степени, рождались на Пушкинской,10 (поэтому один из альбомов «Аквариума» так и называется - «Пушкинская,10».
Как позднее вспоминал Гребенщиков: «Меня позвал Юра Шевчук и сказал: «Нам дают бесплатную квартиру, и вам дадут». Я говорю: «Не может быть, нам никто никогда ничего не давал бесплатно». Он сказал: «Попробуй». Я пришёл, и нам дали».
Это было в 1992 году. В то время уже действительно не только брали, но и давали – если не свободу, то недвижимость. А сроки за инакомыслие временно давать перестали. Но для этого надо было прежде пережить множество потрясений. Советская власть к независимому искусству относилась очень внимательно. Наиболее внимательными были сотрудники КГБ.
Художник Юлий Рыбаков (правозащитник, бывший советский политзаключённый и бывший депутат Госдумы) вспоминал, как в семидесятые годы, задолго до появления «Пушкинской, 10», «начинались репрессии художников». Мастерскую одного из них «чекисты просто подожгли, и он задохнулся в дыму».
Самое главное, по мнению Юлия Рыбакова, «чувствовать внутреннюю независимость». Эту мысль он выразил когда-то, написав на стене: «Вы распинаете свободу, но душа человека не знает оков». И получил шесть лет заключения.
Музей нонконформистского искусства открылся в 1998 году. Но этого никогда бы не произошло, если бы не предшествующие события, такие как четырёхдневная квартирная выставка «на Бронницкой», состоявшаяся в 1981 году в квартире Натальи Кононенко. Там начало формироваться объединение неофициальных ленинградских художников, просуществовавшее десять лет. Позднее они создали ТЭИИ (Товарищество экспериментального изобразительного искусства). Сейчас уже точно можно сказать: эксперимент удался.
ТЭИИ устраивали выставки, учредителями которых были Евгений Орлов и Сергей Ковальский. Многие работы так у них и остались (другие художники их дарили или оставляли в бессрочное хранение). Позднее это стало основой музея (первоначально работы хранились в рекламно-оформительской мастерской «Сокол», в которой работал Евгений Орлов.
Страница из каталога коллекции Музея нонконформиского искусства. Евгений Орлов. «Пишите кровью», триптих, 1979 год
«Пушкинская, 10» - это перекрёсток, где живут по художественным законам. На перекрёстках случаются неожиданные встречи. На перекрёстках можно встретиться или разойтись. Но если на обычном перекрёстке, где полно машин и людей, вряд ли возможно уединение, то на Пушкинской, 10 оно точно возможно. Об этом в том самом фильме о «Пушкинской, 10» рассказал Вячеслав Бутусов, назвав свою студию кельей, в которую он приходил несколько лет.
Частные собрания Евгения Орлова и Сергея Ковальского стали основой музейной коллекции, в которую вошли работы, в основном, сделанные в 50-80 годы прошлого века. И это уже давно перестало быть частным делом.
На псковской презентации каталога Евгений Орлов постоянно был вынужден добавлять «ныне покойный». Всё-таки, в первый том вошли работы, созданные в тридцатых-восьмидесятых годах прошлого века.
Лет десять назад на одной из псковских встреч Евгений Орлов произнёс: «Есть города, которые очень хорошо откликаются, а есть города, которые не откликаются». Он имел в виду неудавшееся сотрудничество Музея нонконформистского искусства с Псковским музеем-заповедником. В этом смысле с той поры мало что изменилось.
Как однажды накануне очередного юбилея сказал Борис Гребенщиков: «Что я могу сказать? Пушкинская для питерского искусства это то же самое, что Афины для демократии. Это то же самое, что улей для пчёл. Это то же самое, что океан для субмарин». Тот же Гребенщиков поёт: «Но неправильные пчёлы продолжают // Делать свой неправильный мёд».
Массивный трёхтомный каталог – увесистый аргумент в пользу того чтобы сказать: у «неправильных пчёл» появилось ещё как минимум три улья.
.jpg)