«Это настоящий гражданский процесс»

Впервые в Псковской области в судебном порядке удалось доказать незаконность ликвидации бюджетного образовательного учреждения

«Псковская губерния» в течение нескольких месяцев уделяла еженедельное внимание ситуации с борьбой за жизнь сельских малокомплектных школ в Себежском районе Псковской области [ 1 ]. События привлекли внимание и других средств массовой информации – и правительственных («Российская газета») до частных. Редактор «Псковского Бюро Новостей» Ирина Тихонова взяла интервью у редактора «Псковской губернии» Льва Шлосберга после завершения суда первой инстанции. У нас появилась возможность продолжить тему с помощью коллег.

Жители деревни Исаково Себежского района добились, чтобы суд подтвердил их право на школу, которую уже второй год пытаются закрыть районные власти. Это событие может коренным образом изменить весь ход «оптимизации», которую, ссылаясь на политику федеральной власти, проводит в Псковской области администрация Михаила Кузнецова. Мы беседуем со Львом Шлосбергом, принявшим самое активное участие в судебном процессе.

«Это выглядит так, как будто просто едет танк»

Малаховская основная общеобразовательная школа открыла свои двери для учеников 1 сентября 2007 года только потому, что родители дошли до суда. Фото: Алина Шагарова

- Впервые в Псковской области в судебном порядке удалось доказать незаконность ликвидации бюджетного образовательного учреждения. По вашему мнению, могут ли все остальные случаи ликвидации учреждений, имевшее место в нашей области в последние два года, рассматриваться на предмет соответствии закону? И почему до сих пор еще не было таких разбирательств?

- Почему их не было раньше, я ответить не могу. Наверное, не было тех людей, которые взялись бы себя защищать. Я убежден, что в абсолютном большинстве случаев при реорганизации и ликвидации школ в Псковской области законы России были нарушены. В каком большинстве – в 90 или 70 процентов случаев – сказать не могу. Но конкретный суд по Малаховской школе показал, что процедура была нарушена грубейшим образом. Мое собственное ощущение, когда мы стали заниматься этим вопросом, - это ощущение отсутствия закона, а если говорить более точно – отсутствия правового поля. Власти действуют вне всяких правовых норм и ограничений. Это выглядит так, как будто просто едет танк. У этого танка есть цель – задавить. И психологические ощущения у людей были страшные.

Когда вопрос о реорганизации школы всплыл на поверхность общественного внимания в июне – практически за несколько дней до потенциального вступления в силу полностью беззаконного распоряжения главы района, который своей подписью ликвидировал две школы, люди уже не верили ни во что.

Во-первых, у них нет достаточной информации, у них отсутствует всякая правовая поддержка, они не знают своих прав. Понятно, почему это происходит, но, в итоге, школы фактически находятся вне правового поля. Сами школы не знают своих прав, родители не знают своих прав, дети не знают своих прав. Это даже не правовой нигилизм, это разрушенное правое поле – настоящие руины в совершенно цивилизованное время, когда школы подключают к Интернету, и проблемы доступа к информации, тем более в части их профессиональной деятельности, вообще не должно быть.

Вся наша позиция в суде держалась на трех правовых актах, если не брать второстепенные позиции. Первое, как «Отче наш», - это Федеральный закон «Об образовании». Второе – это Федеральный закон «Об основных гарантиях прав ребенка в Российской Федерации». И третье – это Семейный кодекс Российской Федерации. В дополнение к этому – Федеральный закон «Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации», Гражданский кодекс и, разумеется, Конституция Российской Федерации. Вот вся правовая база.

Ни один из документов не является, мягко говоря, чем-то неизвестным, отсутствующим в свободном доступе, но я могу сказать, что когда мы впервые привезли на сессию депутатов Себежского районного Собрания полный текст Закона «Об образовании», то присутствующие учителя его у нас буквально оторвали с руками. Как может работать школа, в которой не лежит на столе, хотя бы у директора, Закон «Об образовании»? Почему нет закона «Об основных гарантиях прав ребенка в Российской Федерации»? Почему не под рукой Семейный кодекс? Ведь эти документы охраняют права граждан, которые здесь учатся, работают, учат своих детей.

«Беззаконные действия еще никого не делали грамотным»

- Видимо, раньше такая «литература» в сельских школах была не нужна…

- Думаю, что все-таки это нужно было всегда. Просто люди у нас в абсолютном большинстве – не только в Себеже, в Псковской области, а на всей территории России – не верят в силу закона и не верят в возможность доказать свою правоту через законные пути. То есть они не верят в легитимные способы защиты прав человека. А в данном случае мы ведем речь о правах человека в чистом виде. Мы вели классический правозащитный процесс: защита прав ребенка, защита прав родителей, защита прав обучающихся и защита прав местных жителей на объект социальной инфраструктуры для детей – буквально так говорится в законе. Собственно говоря, речь идет об особо охраняемых законом правах и свободах граждан. Это, можно казать, хрестоматия. И люди, тем не менее, этого не знали.

Я не могу сказать, что на них не лежит никакой ответственности за незнание, но я уверен, что именно этим незнанием совершенно сознательно воспользовались чиновники. Однако нужно признать, что жители Красноармейской волости восполнили свое частичное незнание своей гражданской позицией. Во-первых, они смело встали на защиту своих детей, своей школы…

- Но ведь и во всех других случаях люди писали письма в самые высокие инстанции…

- Понимаете, письма – это одно. Это значит – жаловаться. А по-настоящему свои права нужно защищать другими способами. Письма – это челобитные. Боярину, царю, императору, губернатору… Это – не те инструменты… А когда власть берут за шиворот и вызывают в суд, и спрашивают там с нее, это – совсем другое дело. При всей эмоциональной напряженности этих двух дней, я испытал огромное моральное удовлетворение, видя, как рядовые граждане спрашивали, например, того же первого заместителя главы района: почему вы нарушили мои права? Почему вы сейчас вводите суд в заблуждение? Почему вы говорите вещи, не соответствующие действительности?.. Это был настоящий гражданский процесс. Именно так и становятся гражданами.

Да, сейчас эти люди тоже безумно волнуются, потому что им шепчут со всех сторон: вас задавят, вас задушат, вам не дадут денег, вам не дадут работать, вас замучают… Ладно, пойдем в суд еще раз. Не дадут денег – потребуем деньги через суд. Люди убедились, что можно достичь результата, если не бояться, а реально бороться. Решение пойти в суд они принимали сами. Мы им только оказали всю необходимую юридическую поддержку.

Это был не самый простой труд. Потому что все эти «рекомендации по оптимизации» не на ровном месте родились. У нас чудовищное законодательство. Закон «Об образовании», как и многие другие отраслевые законы, не вполне согласуется с Гражданским кодексом. Там есть игра терминов, понятий, которую не так просто доказывать в суде. Должна быть проведена серьезная юридическая работа, чтобы доказать очевидное. Вроде бы на фактическом уровне все бесспорно, а в юридическом смысле должна быть еще собрана целая система доказательств. И это действительно получилась большая работа.

Главный-то спор был о чем: что такое реорганизация и что такое ликвидация. Государственное управление образования области разработало свои рекомендации по «оптимизации», в том числе по реорганизации. И пользовалось, насколько я знаю, наработками Министерства образования. Эти документы чудовищны с точки зрения отношения к праву. Мы смогли доказать в суде, что для Малаховской основной школы реорганизация влечет за собой ликвидацию. Гражданский кодекс предусматривает, что отдельные виды учреждений могут обладать особенным правовым положением. Мы доказали эти особенности именно для образовательного учреждения. Доказали, что сельская школа не может быть закрыта произвольно по решению властей, не может быть изменен ее юридический статус без согласия схода жителей, без специальной предварительной комплексной экспертной оценки последствий принимаемого решения, без согласия родителей и самих детей.

Чтобы создать эту машину уничтожения школ, работало министерство и целое государственное управление. Чтобы построить машину смерти, работала, образно говоря, целая братия. А здесь нужно было усилиями нескольких человек создать эффективную машину защиты. И мы доказали, что российское законодательство, хотя и ущербно, но, тем не менее, достаточно для защиты.

Решение суда занимает девять листов, оно очень подробно. Судом принята практически вся наша аргументация. Даже есть ссылки на Конституцию России, что не так часто бывает в российском судопроизводстве. Это серьезно.

Мы не знаем, будет ли оно обжаловано, но, скорее всего, будет. Я уверен, что вопрос о подаче кассационной жалобы будет решаться не в Себеже, а в Пскове. Решение не вступило еще в силу, срок обжалования истекает в понедельник, 3 сентября. Но, тем не менее, решением суда действие решения районного Собрания депутатов о реорганизации школы приостановлено, и это дает школе возможность начать учебный год. Нам важно, выйдет ли решение на уровень областного суда. Это в какой-то степени всегда риск, но мы готовы к суду второй инстанции.

Наши оппоненты, не мой взгляд, совершенно не были готовы к суду. Я не исключаю, что они просто пропустили этот удар. Рассматривала дело председатель районного суда. Это было ускоренное судопроизводство с десятидневным сроком рассмотрения, так как граждане обжаловали решение органа местного самоуправления, для рассмотрения таких жалоб предусмотрен особый порядок. Я думаю, что наши оппоненты не ожидали такой скорости развития событий, что все может решиться до 1 сентября, а, может быть, они вообще не знали, что такого рода беззаконие рассматривается судом в ускоренном порядке.

- А может, они не думали, что беззаконие?

- Нет, я думаю, они понимают, что это беззаконие, просто им сказали «сверху», что так можно, и они действуют исходя из того, что так якобы можно. Я не хочу предполагать, что они не отдавали себе ни в чем отчета. Но то, что они показали на суде свою полную правовую безграмотность, это я вам могу сказать точно. Знаете, беззаконные действия еще никого не делали грамотным.

«Местное самоуправление проснулось»

- Областная администрация никакого отношения не имела к этому разбирательству, и, насколько мне известно, от нее пришла бумага, что вопрос находится исключительно в компетенции муниципальных властей, по заявке которых должны выделяться средства на школы…

- На самом деле, вы коснулись важной темы. Ни областные, ни районные власти в Псковской области не рассчитывают сегодня финансовые средства на сельские малокомплектные школы так, как нужно рассчитывать их по Закону «Об образовании». Мы в суде могли только обсуждать эту тему, и она обсуждалась, но она не могла лечь в основу решения суда, потому что это – отдельный вопрос.

По сути дела все, что сказали районные власти в суде, а там они пытались фактически клеветать на школу, говорили несправедливые и необоснованные вещи, на мой взгляд, просто нечестные вещи, произносили какие-то совершенно абстрактные и бездоказательные слова про качество образования, но при этом все сводилось к тому, что у властей просто нет денег – вот здание школы мы обеспечиваем, прилегающую территорию мы обеспечиваем, деньги на ЖКХ обеспечиваем, а заработную плату дает только областная администрация.

Это реально показывает ущербность всей организации системы образования в Российской Федерации. Ведь образование в школах – государственное, а форма собственности учреждений – муниципальная. Но если у нас государственное образование, то, по идее, все школы должны быть государственными образовательными учреждениями и финансироваться из государственного бюджета. В данном случае – бюджета Псковской области. Но сегодня это – делегированное на местный уровень государственное полномочие, отсюда и противоречие, из-за которого управление образования области может написать, что вопрос его не касается и оно только «следит и контролирует», а на самом деле – выкручивает руки районным властям «в русле политики губернатора».

Поэтому надо либо возвращать районам право финансировать школы из своего бюджета напрямую, как минимум частично из собственных средств, и тогда районы в большинстве своем поведут себя адекватно, там же не везде самоубийцы сидят, на народные вилы не напрашиваются. Либо – делать систему образования полностью государственной, но тогда ею будет очень трудно управлять, но это не отменит обязанности властей заниматься сельскими малокомплектными школами, и делать это эффективно можно только на уровне муниципального района.

А так получаются эти просто потрясающие – и юридически, и эмоционально – конфликты.

Есть точка отсчета этого пагубного процесса в Псковской области – это распоряжение администрации Псковской области № 118-р от 27 мая 2005 года с невинным названием «О мерах модернизации системы образования Псковской области» – грубо сляпанный документ, с которого началась вся эта «оптимизация» – там ничего нет конкретного, но там показаны основные направления работы. Там впервые прозвучало: «Рекомендовать органам местного самоуправления провести мероприятия по оптимизации и реструктуризации сети образовательных учреждений, расположенных в сельской местности». Вот – «черная метка», которой начинается весь этот «оптимизационный» отсчет. В этом распоряжении нет никаких прямых указаний. Но задано политическое направление, вектор действий. Фактически оно носит рекомендательный характер, все указания – только государственному управлению образования области. А дальше начинается работа машины неформального политического давления. После выхода этого документа в свет была создана система тотального психического, политического, какого угодно давления на людей. Люди сопротивлялись – где дольше, где меньше. Надо сказать, Себежское районное Собрание депутатов тоже не легло под оптимизацию безропотно. В прошлом году они отказались закрывать Малаховскую школу, и Дубровскую защитили...

- А как вообще получилось, что вы стали защищать именно Малаховскую школу?

- Вообще эта история до такой степени случайно развивалась, что сейчас никто, наверно, не поверит, как это было на самом деле. А было очень просто. Люди из Дубровки, учителя и родители, обратились в районную газету с просьбой опубликовать письмо с тем, чтобы выразить свой протест против закрытия школы. Письмо не было напечатано. И тогда они позвонили нам, потому что уже знали газету, читали публикации, у них было какое-то представление о «Псковской губернии», в итоге они прислали письмо, оно было нами опубликовано, вызвало большой резонанс, а дальше мы увидели, что «работает» целая машина по уничтожению сельских школ, и кроме Дубровской школы, в Себежском районе висит на волоске жизнь Малаховской школы, и там не просто решили сделать вместо школы отделение, а перенести в Идрицу классы второй ступени, то есть все классы, начиная с пятого, и люди взбунтовались, и решились идти до конца.

Для администрации области и районных властей вопрос о закрытии школ стал, как это ни чудовищно звучит, вопросом политической победы. Им, в первую очередь администрации области, надо было доказать, что они – власть. Собрание депутатов района они смогли сломать, но это было непросто, и после этого решения возникли большие проблемы, Собрание сейчас находится в очень тяжелом внутреннем конфликте. Хотя себежские депутаты – это не последние люди по своим моральным позициям. Там далеко не исчерпана политическая ситуация… Такие вещи не проходят бесследно.

И когда стало понятно, что политически вопрос продавлен, то мысль пойти в суд пришла в голову сразу. Это было почти автоматическое действие - что-то вроде того, как выхватить шпагу, чтобы защититься от нападения. Двадцать человек, жителей Красноармейской волости, подписали заявления в суд, просто при подаче документов в суд решили оставить только два (тоже для страховки), а остальных заявить как свидетелей, потому что двадцать заявителей заслушивать – это процессуально очень долго. Двадцать человек за одни сутки заявили, что они готовы идти в суд, готовы отстаивать права своих детей!

- Видимо, это и есть местное самоуправление в действии.

- Да, именно так. Это – самоорганизация людей. Там еще избран очень сильный глава волости, Виктор Михайлович Лапшин. И получился такой синергетический эффект. Жители понимают, что с закрытием школы шансы на развитие волости полностью исчезают. Там много чего уже нет, школа – это почти последнее. И люди точно знают: будет где учить детей – будем работать здесь. Не будет где учить детей – придется искать другое место для жизни. Вот как они в суде говорили: я училась в этой школе, мой муж учился в это школе, мой сын здесь учится, с какой стати я должна отсюда уезжать? Я хочу здесь жить. Губернаторы приходят и уходят, а люди остаются. Вы найдите сегодня людей, которые бы так убеждено говорили: вот наш край, наша земля, мы хотим здесь жить. Их не так много. Все верно – местное самоуправление проснулось…

- Разбудили?

- Да, разбудили. Кода проводили реформу местного самоуправления, то, скажем так, на это, видимо, идеологи реформы рассчитывали, но практически особо не надеялись. А вот тут, когда людей взяли за живое, самоуправление проснулось и реально заработало.

«Создана отвратительная система, которая усиливает самые отвратительные черты»

- Наверное, решение суда нанесло удар по аргументации областной администрации. В свое время, когда они только начинали проводить оптимизацию, они говорили, мол, это проводим не мы, а федеральная власть – мы только исполняем волю президента…

- Да, это звучало… Я внимательно почитал выступления министра образования А. Фурсенко, он из числа системщиков, которые занимались сугубо моделированием, и вот у них в голове смоделировалось такое «видение» системы образования… В таких головах люди не учитываются. Я могу вам гарантировать, что без прямой и внятной отмашки на такого рода действия из Москвы ни М. Кузнецов, ни В. Емельянова до таких «глубин», возможно, не дошли бы, хотя Кузнецов делает все это с явным удовольствием, и в чем-то бежит даже «впереди паровоза». Это же приятное дело – идти по ветру, а не против него.

Так или иначе, идет «эксперимент» в десятках регионов, насколько я знаю, в том числе в Псковской области. Просто федеральная власть действует достаточно дистанцированно, отстраняясь от самих событий. Как они написали в своем ответе: контроль осуществляет государственное управление образования Псковской области. Даже запрос им послали о ситуации. Все грамотно. Но реально себежские районные власти, как и любые местные власти, – это единственные крайние. Им губернатор сказал – вы берете на себя политические издержки, а мы готовы их с вами делить. Только не получается делить политические издержки. Все политические издержки оказываются исключительно на местных властях.

- А мне так не показалось. У кого ни спрашиваешь из местного населения, все четко отвечают: это политика губернатора, это губернатор виноват. Не глава района, не Москва, а именно губернатор.

- Я объясню. Главе района Себежского идти на выборы? Идти. Выборы депутатов уж точно не отменят. Всем пятнадцати идти на выборы. А губернатору при сегодняшней системе не надо идти на выборы. В этом смысле никакого паритета политической ответственности не существует. Губернатор больше политически никак не зависит от избирателей. Это и есть одно из страшных последствий отмены выборов губернаторов.

Я убежден, что областные власти не смогли бы так безоглядно действовать, если бы у них были на носу выборы. Скажем так, создана отвратительная система, которая усиливает самые отвратительные черты. Это в любом случае проходило бы не так при другой политической системе, при выборах. Псковские областные власти в этом плане, прямо говоря, сами «отвязанные», но они еще и «отвязались» в «отвязанной» системе. Все отрицательное усилилось троектратно. Для их разрушительных действий создана совершенно идеальная модель. Никаких связей с обществом. Никаких возможностей общества влиять на них. Можно много чего писать, издавать газеты, публиковать письма, вести судебные процессы, хотя суды – это уже довольно активная работа, но это не инструменты смены власти. Это максимум – инструменты защиты прав человека и восстановления законности. Из всех выборов, на которых люди что-то реально решают, остались выборы только одного – местного – уровня. Вот тут осталась демократия. И ее оказалось невозможно уничтожить.

- Сейчас людей все равно попытаются построить, несмотря на демократию. Может быть, и получится.

- Попытаются обязательно, но есть предел, на котором черные политики и черные политтехнологи вынужденно останавливаются. Это – формы прямой демократии. Ведь что такое сельские волости? 300-500-800 человек жителей. Делим на семь депутатов. Это избирательный округ в пятьдесят человек или чуть больше. Какая там может быть агитация? Идет человек на выборы – его знают все. Знают его самого, его семью, его предков… Что тут рассказывать? Какую кампанию вести? И так все известно. И в этот процесс очень трудно вмешаться. Этот уровень непосредственного прямого общения людей с властью. И когда директору Малаховской школы Галине Сергеевне Жигловой сказал однажды сотрудник районной администрации, что она – работник администрации (потом это прозвучало даже в суде!), Жиглова возмутилась и сказала, что нет, я работаю по муниципальному контракту, но это совсем другое, и, кроме того, я депутат сельского поселения, которого люди избрали для того, чтобы я защищала их интересы, в том числе защищала школу. Вот тут проявилась демократия. Она существует в непосредственных формах, ее искажение очень трудно.

«Это вопрос жизни и смерти»

- Лев Маркович, вы изучали принятые у нас в области нормативы, по которым осуществляется финансирование школ, в том числе и сельских…

- Да, это большая отдельная тема. В обращении в прокуратуру области и в письме господину Б. Полозову, председателю областного Собрания, мы это все расписали, по полочкам разложили. Депутаты и областная администрация нарушают требования абзаца второго пункта второго статьи 41-й Федерального закона «Об образовании». Они, во-первых, не имеют права утверждать одинаковый норматив для городских и сельских школ. Он должен быть в принципе разный. Кроме того, для малокомплектных сельских школ норматив финансирования должен учитывать затраты, вообще не зависящие от количества обучающихся. Уже есть пример – в Воронежской области прокуратура области добилась отмены этой дискриминации. Надеюсь, наша прокуратура пойдет по тому же пути. Я, конечно, написал председателю областного Собрания добрые слова о необходимости парламентского контроля за действиями исполнительной власти. Сегодня в Псковской области такой контроль не существует.

- Это обращение тоже может повлиять дальнейший ход оптимизации…

- Радикальным образом. Сам норматив для сельских школ, как мы уже говорили, должен отличаться в основе своей, и, кроме того, должны быть предусмотрены средства, не зависящие от количества обучающихся. Это может быть, например, ставка директора школы, завуча, завхоза, уборщицы, это могут быть какие-то деньги, гарантирующие, допустим, минимальный учительский комплект. Например, в школе должно быть 10-12 учителей, а по нормативу хватает денег только на нескольких. Вот как сейчас сделали для Малаховской школы. По нормативу хватает денег на четырех учителей. А остальные, получается, должны работать бесплатно. И люди уже говорят – хорошо, будем работать бесплатно. Но разве можно так издеваться над людьми? Кода я спросил у представителя администрации района, как они рассчитывают потребность в бюджетных средствах для сельских школ при расчетах параметров для областного бюджета (средства на зарплату учителей), мне не смогли ответить. Сказали – директора школ подают заявки. Директор Малаховской школы тоже подавала заявку, и что?..

Думаю, что все контрольные цифры районные власти получают из областной администрации. Взяли число учащихся, умножили на 8850 рублей – вот вам вся субвенция. Ну еще надбавка 25% за работу в сельской местности. На этом всё – живите как хотите.

- Так ведь это значит, что должна быть пересмотрена вся система бюджетного финансирования школ, принятая у нас в области. Но власти опять скажут, что денег нет…

- При таком профиците, какой есть в областном бюджете, можно найти средства, даже чтобы пересмотреть финансирование посреди учебного года. Но вопрос не в профиците. Вопрос только в законе.

- Есть ведь еще сфера здравоохранения, где тоже многие пострадали…

- Если честно, то здесь положение даже в чем-то хуже, чем ситуация в образовании. Потому что это вопрос жизни и смерти. Я так внимательно этот вопрос не изучал, хотя после ситуации со школой желание возникло. Могу только сказать, что есть единственное лекарство, которое может здесь помочь. Это государственные социальные стандарты, принятые на уровне области. Допустим, принимается решение по здравоохранению, что от жителя до ближайшего фельдшерско-акушерского пункта должно быть не более 20 км… Всё – это норматив. Создавайте систему. У нас сейчас нет никаких социальных стандартов. Вот и появляется возможность ничем не ограниченных мероприятий типа оптимизации. У тех, кто проводит эту ненормальную реформу, некий образ будущего, судя по всему, списан с США. Но в США, извините, поселковые школы такие, что рядом с ними даже псковский педкомплекс будет смотреться скромно. Про финансирование не надо говорить. И автобаны, и обеспеченность в 2,5 автомашины на семью, и прочее. Это совершенно другая инфраструктура жизни, другая мобильность населения. Но сама идея, в том числе с т. н. «школьными автобусами», украдена оттуда. Без всякого осмысления собственной ситуации.

- Чтобы принять решение о том, какая должна быть социальная инфраструктура, власти надо иметь сколько-нибудь понятное представление о том, какая ожидается и какая нужна систем расселения в какой-то продуманной перспективе.

- У них нет никакого перспективного видения жизни в Псковской области. Для такого подхода надо видеть всю территорию региона, каждый «муниципальный пятачок». Из этого видения, из этого понимания должно прийти понимание того, как надо организовывать жизнь. От частного – к общему. Снизу – вверх. Тогда – срастется.

- Это очень надолго вперед надо думать. Те, кто сегодня руководят областью, вряд ли сами могут так далеко думать…

- Люди с определенным алгоритмом смены рабочих мест и мест жительства, действительно, над этим не могут задумываться. Я прихожу к выводу, что должен быть введен – это, конечно, спорно с точки зрения права, но введен же «ценз оседлости» для сенаторов в 10 лет, и я ввел бы такой же ценз для губернаторов. Пусть сначала поживут в регионе безвылазно, а потом получают право управлять.

Беседовала Ирина ТИХОНОВА,
«Псковское Бюро Новостей».

От редакции «Псковской губернии». Как стало известно перед подписанием номера газеты в печать, на решение Себежского районного суда подана кассационная жалоба. Редакция известит читателей о дальнейшем развитии событий.

 

1 См. подробно: «Мы считаем это позорным фактом» // «ПГ» № 25 (344) от 27 июня - 3 июля 2007 г.; Е. Ширяева. Прощай, Родина! // «ПГ» № 27 (346) от 11-17 июля 2007 г.; Е. Ширяева. Снова отстояли // «ПГ» № 28 (347) от 18-24 июля 2007 г.; Е. Ширяева. Бессильные всесильные // «ПГ», № 29 (348) от 25-31 июля 2007 г.; Е. Ширяева. (С)дача согласия // «ПГ» № 30 (349) от 8-14 августа 2007 г.; Л. Шлосберг. Дорога к школе // «ПГ» № 30 (349) от 8-14 августа 2007 г.; Три ответа // «ПГ» № 30 (349) от 8-14 августа 2007 г.; Е. Ширяева. Сами отстояли // «ПГ», № 32 (351) от 22-28 августа 2007 г.