Карантин

Сначала заболел Саша, на первый взгляд – не сильно. Так, носом захлюпал да к подушке прильнул. Признаться, в обычной ситуации я бы напоила ребенка чаем с малиной, горячим молоком, завернула бы в одело, а через день-другой отправила в школу, как новенького.

Но ситуация необычная – все трубят об эпидемии мега-опасного вируса. И с каким бы подозрением я ни относилась к этой шумихе в СМИ, в ситуации с собственными детьми предпочитаю не рисковать. Поэтому вместо народных средств мы закупились противовирусными препаратами и стали лечить ребенка по правилам.

На следующий день носом зафыркал уже Лев, подтверждая наши подозрения об инфекционной природе заболевания. А Саша к вечеру выдал температуру – 37,3. Ай, легочная! Измученный вызовами доктор осмотрел детей и повелел не беспокоиться, но сохранять бдительность. Выписал все те же противовирусные/иммуностимулирующие и больничный Александру.

Дети, во время визита доктора изображавшие умирающих ангелов, немедленно оживились, стоило только педиатру выйти за дверь. «Уррра! Дополнительные каникулы!» - завопил Саша. «Кому каникулы, а кому галеры», - подумала я про себя и не ошиблась.

В общем-то, первые два дня было даже не плохо. Отпрыски еще чувствовали болезненную слабость, много спали или валялись с книжками в кровати. Постельный режим принес положительные результаты, и на третий день киндерсы начали вставать на уши со скуки – проситься гулять (все еще изрядно сопливя), пакостить по мелочам, но – главное – ссориться друг с другом.

Перманентные детские ссоры – это новое веяние в нашей семье. Саша стал весь такой взрослый, что младший брат со своими «глупостями» мешает и раздражает. Лёвка же, наоборот, рвется играть со старшим, но нарывается на бурчание и ворчание, обижается и хнычет. Понятно, что запертые в четырех стенах детки стали сталкиваться чаще. И постоянное «Лев, отстань!» или «Мааам, хны-хны, хочу играть с Сааашей» выводит из равновесия уже меня.

Иногда, правда, Саша забывает, какой он взрослый, и начинает катать со Львом машинки. Минут десять мне удается поумиляться: как славно играют дети! Но потом младший желает катить машинку в одну сторону, старший – в другую, каждый доказывает свою правоту, тон дискуссии все выше, в итоге – либо Сашин «псих», либо Львиные слезы.

Самое замечательно происходит с утра пораньше. Обычно я в это время сладко сплю, потому что ночь – единственная возможность поработать в спокойной бездетной обстановке. Лев к этому факту привык, сидит рядом со мной, тихонечко рисует, изредка подталкивая в бок: «Мам, посмотри!» «Отлично!» - хвалю я творческие успехи, глянув на львиное произведение одним сонным глазом, и все счастливы.

Это работает, только если Саша в школе. Но когда старший брат дома и бодрствует (дети мои – оба «жаворонки»), Льву совсем не интересно нести вахту у сонного материнского тела. Он пристраивается возле Саши (тот, как правило, читает) и пытается прокатить свой обычный ритуал:

- Саш, смотри, покрасил!

- Угу.

- Ну, Саш! Посмотри сюда, глазами!

- Лев! Я читаю!

- Саааш! Посмотри, я покрасил машинку!

- Вижу, покрасил.

- Хорошо?

- Да!

- Молодец?

- Да!

- Саш, посмотри, покрасил колеса зеленым.

- Лев, отстань!

- Хныыы! Мам, хочу поплакать, Саша наругался!

Я выползаю из-под одеяла и бреду к старшему на душеспасительную беседу:

- Сынок, понимаешь, я только утром закончила статью. Мне надо хоть пару часов вздремнуть. Это так здорово, что ты дома, ты можешь помочь, присмотреть за Левой. Ты моя поддержка и опора, я так на тебя рассчитываю, ты такой уже взрослый, [бла-бла-бла]... Пожалуйста, поиграйте часок мирно и тихо. Хорошо?

Саша, хмуро:

- Хорошо.

Уснуть заново мне, как правило, удается под умильную возню с машинками. Но ненадолго.

- Бац! – кто-то пульнул мячиком.

- Бац-бац! Гооол!

- Бдыщ! – мяч пропущен и попадает мне в голову.

- Рррр! – Встаю я злая и невыспавшаяся, чтобы увидеть, что Саша, все еще хлюпая носом, носится по квартире в одних трусах.

- Александр! А одеться?

- Мам, тепло! – это тоже новая мода, пререкаться абсолютно по любому поводу.

- Тепло, только ты болеешь. Любой сквозняк чреват осложнениями.

После десяти минут бурчаний Саша облачается в футболку и спортивки.

- А носки?

- Не хочу.

- Пол точно холодный, остынут ноги – остынешь весь.

- Это мои ноги, пусть остывают, - аргумент про «мои ноги», «мои уши», «мой нос» в последнее время весьма популярен.

- Это мой сын и мне его лечить. Немедленно упакуй моего сына в носки!

Саша хихикает и наконец-то милостиво, точно из одолжения, соглашается держать ноги в тепле. С пререкающимся подростком, кажется, вообще можно справляться только этим способом – заставив его смеяться.

Через неделю, когда Александру настало время закрывать справку, я была счастлива. Наконец-то он пойдет в школу, будет сбрасывать лишнюю энергию на переменах, уставать на уроках. Вечерами – заниматься домашними заданиями, а не бурчанием и пререканием. Кончились дополнительные каникулы, ура!

Но именно в этот самый счастливый день у Саши прорезался кашель. Мы опять вызвали врача, получили предписания и продление «каникул». И снова понеслось:

- Лев, потише!

- Мои ноги, пусть мерзнут!

- Ой-ей, мам! Сними горчичники, жгутся! Как пятнадцать минут не прошло? Ты меня сто лет уже пытаешь!!!

На окончательное выздоровление Саше понадобилось еще семь дней. Через неделю в понедельник он бодро утопал в школу, и у меня случилось первое за долгое время мирное утро.

- Мать, у меня радостная новость! – сообщил Саша, вернувшись.

- Какая?

- Школу закрыли на карантин!

- Ыыы!!!... Надолго?

- Минимум на неделю! Уррра! Дополнительные каникулы!

Елена ЧЕРЕПИЦКАЯ.

Продолжение следует...

Предшествующую публикацию см. здесь.