«Наследный грех предков»

Выставка, посвященная 100-летию гибели семьи последнего российского императора Николая II, открылась 13 июля 2018 года в Псковском государственном объединенном историко-архитектурном и художественном музее-заповеднике. Нынешняя экспозиция – это две витрины в уголке в фойе на втором этаже. Под стеклом кружка с надписью «На память св. коронования», две памятные медали к 300-летию царствования Дома Романовых, два холщёвых полотенца начала ХХ века (одно с вышивкой «Боже, царя храни», другое - с вышитой датой «1903» и надписью «От крестьян Холмской Руси»). Здесь же две исторические фотографии, выпущенная в 2000 году книга «Завет государя», основанная на книге Ветхого Завета, на которой царь делал карандашные примечания, и изданный в 1913 году «Летописный и лицевой изборник Дома Романовых».

«Только нынешнее событие выбивается из общего праздника»

Последний российский император приезжал в Псков дважды. Один раз его встречали пышно, ещё до первой революции – в 1903 году. На псковской выставке за стеклом лежат фотографии царской семьи, сделанные в августе 1903 года в Пскове во дворе Поганкиных палат (в окне музея этот двор тоже виден).

Второй раз Николай II прибыл в Псков в феврале 1917 года без семьи. Отсутствие рядом семьи во многом и определило последующие события. Царь стремился побыстрее оказаться дома - в Царском Селе. Военное руководство и руководство Государственной думы вынудило императора отказаться от власти. Верховный главнокомандующий воюющей армии рвался к семье в Царское Село – к жене, дочерям, больному сыну и в железнодорожном вагоне на станции Псков фактически «подмахнул» отречение от власти в пользу своего младшего брата Михаила, не спросив, согласен ли он. Ни страну, ни свою семью он этим не спас.

Долгое время было неизвестно, где находятся останки царя и всех, расстрелянных большевиками в Екатеринбурге в подвале Дома Ипатьевых. До сих пор, несмотря на заключение государственной комиссии, не все признают, что в Петербурге в Петропавловском соборе похоронены Николай, его супруга, дети и члены свиты (считается, что 17 июля 1998 года в Екатерининском приделе собора были преданы земле останки, принадлежащие императору Николаю II, императрице Александре Фёдоровне, великим княжнам Татьяне, Ольге и Анастасии и четырём членам их свиты).

Во время открытия псковской выставки заведующая историческим отделом Псковского музея-заповедника Елена Сухова сказала, что нынешний 2018 год богат на праздники. 25 мая здесь же открыли выставку, посвященную 100-летию со дня основания пограничных войск, а 19 мая, судя по сайту Псковского музея-заповедника, в музее-квартире В.И. Ленина провели торжественную линейку, посвящённую 96-й годовщине создания пионерии: детей на линейке принимали в пионеры. В феврале в музее-квартире В.И. Ленина открыли выставку, посвященную 100-летию образования Красной Армии. Сплошные праздники.

Итак, 2018 год богат на праздники. «Только нынешнее событие выбивается из общего праздника», - сказала Елена Сухова.

И это довольно странно. 1918 год – один из самых трагических в истории России XX века, да и Пскова тоже. Какие праздники? Для нашего города 1918 год начался с немецкой оккупации, которую закрепил Брестский мир. Германские войска захватили город вечером в воскресенье 24 февраля. В России в 1918 году разгорелась кровопролитная гражданская война, начался красный террор, происходили многочисленный теракты.

Николай II и Александра Фёдоровна у вагона царского поезда.

13 июня в 1918 году, ровно за сто лет до открытия выставки, Ульянов (Ленин) подписал декрет о восстановлении смертной казни, а 21 июня революционный трибунал вынес первый смертный приговор - приговорил к расстрелу капитана 1-го ранга Алексея Щастного.

Нет, 2018 год богат на трагические юбилеи. Тем более что и армия, и пограничная служба, и многое другое существовали задолго до большевиков. Создание Красной армии – это одновременное уничтожение предыдущей армии – российской. Сто лет назад начиналось время, когда прапорщик вдруг мог стать верховным главнокомандующим (так произошло в ноябре 1917 года с прапорщиком Николаем Крыленко). А ведь за полгода до этого верховным главнокомандующим был Николай II. Такие перемены даром не проходят.

«Кровь его на нас и детях наших»

На открытии выставки было зачитано пространное высказывание Татьяны Мироновой, сделанное ещё в 2000 году. Его перед телекамерами зачитала научный сотрудник исторического отдела Надежда Смирнова. Из тысяч высказываний относительно свержения и гибели царя почему-то было выбрано именно то, где говорится, что к власти, свергнув царя, пришло «скопище иноплеменников и иноверцев». Чтобы никто не сомневался, то же высказывание, сделанное на страницах «Русского воскресения», организаторы выставки поместили под стекло – в витрину.

По всей видимости, не так просто было подобрать столь мягкое высказывание Татьяны Мироновой, у которой устойчивая многолетняя репутации разоблачительницы всевозможных «жидомасонских заговоров» (Миронова – жена Бориса Миронова, мать Ивана Миронова, общественная защитница полковника Владимира Квачкова)*. Она видит «жидомасонов» всюду. Отречению царя посвящена книга Мироновой «Из-под лжи. Государь Николай II. Григорий Распутин», в которой сам факт подписания царём манифеста в Пскове отрицается. Этот подход близок взглядам так называемых царебожников, к которым иногда относят депутата Наталью Поклонскую. Мысль этих людей проста. Татьяна Миронова в книге ««Из-под лжи…» выразила её так: «Прогнать Царя можно только вместе с Господом, на Нём благодатно пребывающим». По её мнению, русский народ – клятвопреступник, он предал императора, а значит и Бога, поддался дьявольскому искушению.

О том же самом было сказано и на открытии псковской выставки: «Кровь его (Николая II – Авт.) на нас и детях наших. Нам, русским, отягощённым по сей день наследным грехом наших предков – грехом отречения от природного царя, не будет прощения до соборного в том грехе покаяния…»

Здесь, пожалуй, взгляды Мироновой и Поклонской расходятся. Поклонская не считает нынешнюю российскую власть наследницей большевистской. Иначе бы она не баллотировалась от «Единой России» и не поддерживала Путина. А у Мироновой отношение к нынешним и предыдущим российским и советским властям исключительно отрицательное и связано с тем самым «инородством» и «иноплеменностью».

Когда знакомишься с книгами Татьяны Мироновой, то сразу обращаешь внимание на их однообразность. Из книги в книгу, о чём бы изначально ни говорилось, перескакивает одна и та же нехитрая мысль: во всех бедах России виноваты инородцы и иноверцы. Иноверцы и инородцы. Только в одних книгах фигурируют фамилии Троцкого и Ленина, а в других - Ельцина и Путина.

«Горстка прикинувшихся своими инородцев-чужаков захватила власть и оберегает её от притязаний русского народа и других коренных народов, - написала Татьяна Миронова в изданной в издательстве «Эксмо» книге «Кто управляет Россией?». - Их деяния, губительные для всех коренных народов России, и, в первую очередь, для русского народа, выдают в них чужаков, пришлых, не своих, не наших. Это настолько больно для русского сердца – увидеть в наших правителях национальных оборотней, что тотчас по стране принимались циркулировать слухи о турецких корнях Горбачёва, иначе бы не сдал великую державу Западу, о еврейских кровях Ельцина, иначе бы не развалил единое русское пространство и не поверг русский народ в беспросветную нищету, о еврейском дедушке Путина, иначе бы не развязал беспощадного геноцида русского народа, о еврейско-армянском семействе Медведева…»

Это какое-то маниакальное стремление большинство проблем свернуть на каких-то чужих, в данном случае на евреев и турок. Так и разрушаются империи. Российская империя не исключение. Попытка ограничить права отдельных национальностей, стремление противопоставить одни народы другим рано или поздно приводят к общественному взрыву.

Взгляды Мироновой могут быть интересны потому, что похожим образом мыслили защитники рухнувшей монархии в 1917-1918 годах. Это были люди, вдохновлённые Союзом русского народа и Союза Михаила-Архангела. Их часто называли черносотенцами. Незадолго до события, вошедшего в историю как Кровавое воскресение, - 5 января 1905 года Николай II и совсем юный цесаревич Алексей вступили в ряды Союза русского народа.

В первое десятилетие ХХ века националисты развили в стране бурную деятельность. Но потом были многолетняя империалистическая война, царское отречение, невразумительная попытка построить в России демократическую республику… И когда в 1918 году началась гражданская война, которую Ленин с вдохновением предрекал давным-давно, оказалось, что желающих защитить бывшего монарха и монархию почти не осталось.

Поднесение хлеба-соли детьми Майского союза «Ласточка» Императорской чете.

Власть Ленина и Троцкого миллионам граждан России не нравилась. Но менять её снова на царскую? Увольте. Многие отворачивались от противников большевиков лишь потому, что среди них оказывались черносотенцы. Большевики в то время ещё не проявили себя в полной мере, а с этими всё уже было ясно. Главные преступления большевиков были ещё впереди.

Хотя среди белогвардейцев монархистов и тем более черносотенцев было немного. Но декларируемый интернационализм большевиков казался предпочтительнее. Риторически большевики переиграли своих противников, а позднее превзошли их в жестокости.

Демагогия и страх – грозное оружие.

«Гибель государя и его семьи не повлекла даже глухого ропота толпы»

Лишь в одном с Татьяной Мироновой можно согласиться: после убийства царя и его семьи «русский народ не сказал ничего… гибель государя и его семьи не повлекла даже глухого ропота толпы. Неверующая Марина Цветаева, которую трудно заподозрить в симпатиях к монархии, с изумлением писала, что люди, слыша на улицах крики газетчиков о расстреле царя, равнодушно отворачивали глаза, спешили по своим делам…»

Нынешние монархисты считают это чем-то из ряда вон выходящим. Да и не только монархисты. Они удивляются: как же так? Такая была к царю любовь! Полотенца вышивали и дарили. Ради вяземского пряника с царским гербом и бесплатной кружки, выпущенной в честь коронации, на Ходынском поле готовы были даже жизнью рискнуть. Так куда же делась любовь?

Во время выхода фильма «Матильда» режиссёр Алексей Учитель много раз в интервью подчёркивал: «Я считаю Николая II великим человеком... К 1913 году он сделал великую Россию». И приводил статистические данные. Но это всё равно, что приводить нынешние данные ВЦИОМ. Одни и те же цифры можно представить как бурное развитие и как стагнацию. А когда началась война 1914 года, то о развитии больше не говорил никто. Ждали победу, но не могли дождаться.

Любовь к царям и тем более к последнему царю – это во многом фантазия. Скорее, это была российская привычка. Люди опасались перемен, особенно резких перемен. Рост экономики и политические реформы могли бы дать положительный эффект, если бы принесли облегчение большинству российских подданных. Но этого не произошло. Слишком большой разрыв был между бедными и богатыми. Не от хорошей жизни разразилась в России первая революция. Насилие, в том числе государственное насилие, стало нормой задолго до событий 1917-1918 года. И Николай II ко всему этому тоже имел прямое отношение.

«Виселица опять принялась за работу, и ещё никогда, быть может, со времени Грозного, Россия не видала такого количества смертных казней, - писал в огромном очерке «Бытовое явление» Николай Короленко. - До своего "обновления" старая Россия знала хронические голодовки и повальные болезни. Теперь к этим привычным явлениям наша своеобразная конституция прибавила новое. Среди обычных рубрик смертности (от голода, тифа, дифтерита, скарлатины, холеры, чумы) нужно отвести место новой графе: "от виселицы". Почти ежедневно, в предутренние часы, когда над огромною страной царит крепкий сон, где-нибудь по тюремным коридорам зловеще стучат шаги, кого-нибудь подымают от кошмарного забытья и ведут, здорового и полного сил, к готовой могиле...»

Проезд царской четы по мосту через реку Великую с Завеличья в сторону Власьевского спуска. Арка «Боже! Царя храни». Плавучий мост.

Это тоже время Николая II. Может быть, потому Цветаева позднее и не услышала ропота толпы. Хорошо ещё, что толпа громко не ликовала, оставшись к чужой смерти равнодушной. За годы, предшествовавшие отречению и казни «гражданина Романова», миллионы людей привыкли к смертям. Война и предшествующие годы реакции приучили. В России к 1918 году выработалась привычка: убивать правых и виноватых. Правых – за то, что правы, виноватых – за то, что виноваты.

«Да, как не признать, что русская история идёт самобытными и необъяснимыми путями, - писал Короленко в очерке, в котором смертную казнь называл бытовым явлением. - Всюду на свете введение конституций сопровождалось хотя бы временными облегчениями: амнистиями, смягчением репрессий. Только у нас вместе с конституцией вошла смертная казнь как хозяйка в дом русского правосудия. Вошла и расположилась прочно, надолго, как настоящее бытовое явление, затяжное, повальное, хроническое...»

При Николае II смертная казнь снова стала бытовым явлением.

Лев Толстой успел прочесть этот очерк Короленко, впервые опубликованный в №№ 3, 4 «Русского богатства» за 1910 год и откликнулся словами: «Её надо перепечатать и распространять в миллионах экземпляров. Никакие думские речи, никакие трактаты, никакие драмы, романы не произведут одной тысячной того благотворного действия, какое должна произвести эта статья».

Граф Витте подобрал об одном из ведущих политиков николаевской эпохи очень жёсткие слова: «Столыпин казнит совершенно зря: за грабёж лавки, за кражу 6 рублей, просто по недоразумению... Можно быть сторонником смертной казни, но столыпинский режим уничтожил смертную казнь и обратил этот вид наказания в простое убийство, часто совершенно бессмысленное, убийство по недоразумению. Одним словом, явилась какая-то мешанина правительственных убийств, именуемая смертными казнями».

Это не оправдывает убийство самого Столыпина и тем более убийство царя и царской семьи. Но зато многое объясняет. Всё это происходило, когда статистика выдавала сногсшибательные цифры, указывающие, каким бурным образом развивалась Россия. А инициатор принятия царского Манифеста «17 Октября» отзывался о руководителе правительства: «Никто столько не казнил и самым безобразным образом, как он, Столыпин, никто не произвольничал так, как он, никто не оплевал так закон, как он, никто не уничтожал так, хоть видимость правосудия, как он, Столыпин, и всё, сопровождая либеральными речами и жестами». А ведь Столыпин был самый популярный председатель царского правительства. В 2018 году он преподносится как образец для подражания.

К 1917 году, выражаясь современным языком, рейтинг царя рухнул. И это был не результат контрпропаганды. В Николая II разочаровались даже многие его сторонники.

«Свершилась воля Божия…»

За несколько лет мировой войны энтузиазм народа угас окончательно. На каждую тысячу мобилизованных приходилось 115 убитых и умерших. В основном, это были мужчины от 15 до 49 лет. Ко времени отречения царя и главнокомандующего российская армия потеряла примерно 1,5 миллиона убитыми. А ведь были ещё почти 2,5 миллиона военнопленных, 4 с лишним миллиона раненых… Часть страны была к тому времени оккупирована. Линия фронта проходила не так далеко от Пскова. Поэтому не то что малочисленные революционеры, но даже многие монархисты с облегчением встретили известие об отречении.

Официальная Русская православная церковь с радостью приняла отречение императора. Послание Священного Синода к всероссийской пастве («К верным чадам Православной Российской Церкви») от 9 марта 1917 года начинается такими словами: «Свершилась воля Божия. Россия вступила на путь новой государственной жизни. Да благословит Господь нашу великую Родину счастьем и славой на её новом пути. Возлюбленные чада Святой Православной Церкви!»

Тогда многим участникам событий и просто обывателям казалось, что самое трудное позади. Свершилась воля Божья. От власти отрёкся человек, с именем которого связаны поражение в Русско-японской войне, события 9 января 1905 года и многие другие несчастья.

Задолго до мировой войны в знаменитой статье «Не могу молчать» Лев Толстой предостерегал от развращения насилием.

«Ужаснее же всего в этом то, - писал Толстой, - что все эти бесчеловечные насилия и убийства, кроме того прямого зла, которое они причиняют жертвам насилий и их семьям, причиняют ещё большее, величайшее зло всему народу, разнося быстро распространяющееся, как пожар по сухой соломе, развращение всех сословий русского народа. Распространяется же это развращение особенно быстро среди простого, рабочего народа потому, что все эти преступления, превышающие в сотни раз всё то, что делалось и делается простыми ворами и разбойниками и всеми революционерами вместе, совершаются под видом чего-то нужного, хорошего, необходимого, не только оправдываемого, но поддерживаемого разными, нераздельными в понятиях народа с справедливостью и даже святостью учреждениями: сенат, синод, дума, церковь, царь».

Государство до края пропасти они подвели все вместе – и сенат, и синод, и дума, и церковь, и царь.

Но потом и дума, и сенат, и синод решили, что всё можно свалить на царя, и начать новую жизнь с чистого листа.

Полотенце с вышивкой «Боже, царя храни!».

В первый день мировой войны (20 июля 1914 года по Юлианскому календарю) царь в своём манифесте говорил: «В грозный час испытания да будут забыты внутренние распри. Да укрепится ещё теснее единение Царя с Его народом…» Всё вышло наоборот. К 1917 году народу до царя не было почти никакого дела.

Толстой полемизировал с теми, кто считал, что насилие в профилактических целях, как бы они ни было ужасно, неизбежно. Эти люди считали, что надо казнить тысячи, чтобы сохранить жизни миллионов.

Что ж, тысячи были казнены, но потом пришла очередь миллионов. В том числе и самого царя.

«Вы говорите, что вы совершаете все эти ужасы для того, чтобы водворить спокойствие, порядок, - писал Лев Толстой в 1908 году. - Вы водворяете спокойствие и порядок! Чем же вы его водворяете? Тем, что вы, представители христианской власти, руководители, наставники, одобряемые и поощряемые церковными служителями, разрушаете в людях последние остатки веры и нравственности, совершая величайшие преступления: ложь, предательство, всякого рода мучительство и - последнее самое ужасное преступление, самое противное всякому не вполне развращённому сердцу человеческому: не убийство, не одно убийство, а убийства, бесконечные убийства, которые вы думаете оправдать разными глупыми ссылками на такие-то статьи, написанные вами же в ваших глупых и лживых книгах, кощунственно называемые вами законами».

А потом под предлогом борьбы с этим царским насилием к власти в России пришли люди, освобождённые от последних остатков нравственности, готовые досрочно отправить на тот свет уже не тысячи, а миллионы людей.