Последний из могикан

Евгений Шабанов: «Джаз – это моя тарелка, я здесь не промахнусь»

Рядом с пушкинским театром, у картин самодеятельных художников, идущие на рынок псковичи частенько могут увидеть немолодого уже человека, бойко отстукивающего под аккомпанемент трубы всевозможные барабанные дроби и ритмы прошлого века. У кого-то это может вызвать восторг, у кого-то недоумение. Однако, и те, и другие не могут не признать мастерство музыканта, который вот уже более полувека занимается своим делом и является легендой псковского джаза.

Мало кто знает, но джаз в Пскове начали ещё играть при НЭПе в ресторанах «Палерма» (ныне «Аврора») и «Лондон» (ныне на этом месте ЦУМ). После войны, несмотря на разруху, музыканты поигрывали на танцплощадках.

В середине 1950-х в филармонии (ныне Театр кукол) И. Линицкий организовал танц-оркестр. В кинотеатре «Победа» в 1958 году перед началом вечерних сеансов начал играть эстрадный оркестр под управлением Ю. Петрова.

Тогда же, году эдак в 1955, молодой Женя Шабанов только начинал осваивать азы игры на барабанах. Ныне Евгений Семёнович – признанный ветеран джаза, известный не только в нашем городе, но и за его пределами. В своей небольшой квартирке, которая больше походит на крохотную комнатку в общежитии, он хранит уникальные архивные записи, в том числе и записи псковских джаз-бэндов времён сорокалетней давности. Слушая старый «бобинник» и периодически постукивая по нему, дабы он продолжал исправно работать, мы разговариваем о музыке, о людях, о времени…

«Музыкант – не токарь»

- Евгений Семёнович, где вы учились играть?

- Джазу у нас не учат. Всё это бесполезно. Джазу надо учиться, слушая магнитофон.

- Вы хотите сказать, что учились по записям?

- Да, конечно. Музыкант – это не токарь. Если есть что-то, что заложено внутри тебя, то, значит, все получится. Но нужно ещё большое упорство, усердие.

- А где вы брали образцы для обучения? Джаз ведь в Советской стране официально отсутствовал.

- Тогда была «Америка». Ежедневно, кроме воскресенья, в 23.15 Вилис Кановер вел программу «Время джаза». Я записывал на бобинники. Вот с этого и начинал. В Пскове было много джазменов, которые учились точно так же.

- А как же музыкальное училище?

- А что училище? Я пришел туда поступать, а мне педагог говорит: «Зачем ты будешь учиться? Ведь ты же лучше меня в 100 раз играешь». Я говорю: «Да дело не в этом. Сейчас же ведь без бумаги никуда».

В 1971 году я закончил музыкальное училище. А зачем? Там джазу не учат.

- И как, пригодилась вам эта «бумага»?

- Да нет, не понадобилась нигде. Когда музыканта принимают на работу, его слушают. Один раз поиграл – без нот – это называется джем-сэйшн, совместная игра. Всё. Сразу понятно, кто есть кто. То есть разговаривают только языком музыки.

- Как сложилась ваша музыкальная карьера?

- Музыкальной карьеры я никакой не сделал. Начинал в Великих Луках в кинотеатре «Родина», перед сеансами. Это был как основной трамплин. В 1962 году я уже был в Караганде (Казахстан), где меня «подобрал» московский цирк «Шапито» и принял в оркестр. С цирком я весь союз объездил: Камчатка, Владивосток, Хабаровск, Сахалин, Красноярск, Норильск, Средняя Азия вся. Встречался и работал с ведущими музыкантами нашей страны, постепенно приобретал опыт.

- И всё-таки вернулись в Псков?

- Конечно, всегда тянет домой. К семье, друзьям. А здесь в 1963 году меня пригласили играть в оркестр Летнего сада. Тогда на месте памятника Пушкину был небольшой павильон, его ещё называли «сарай». Руководителем оркестра был Валерий Евдощенко – один из немногих музыкантов, внёсших большой вклад в развитие и становление музыкальной среды нашего города.

Но в 1970-ые годы появилась так называемая музыкальная агрессия – «попса». Молодежи уже нужна была другая, новая музыка. И в результате наш эстрадный оркестр был расформирован.

Пришлось искать работу. Опять гастроли, опять Москва. Потом вновь вернулся в Псков. Играл в военном оркестре в Черёхе. Одно время играл в джаз-квартете в «Джаз-кафе», которое располагалось в кинотеатре «Октябрь». В общем, постоянно работал, совершенствовался и поэтому не ушёл с музыкального поприща.

«Джаз не кормит»

-А как сейчас обстоит дело с музыкой?

- Мне трудно сейчас – не с кем работать. Я на улице играю, на рынке, но это всё ерунда. Жизнь-то какая стала! Раньше мы играли и не думали о деньгах. Нас радовал сам процесс музицирования. Тогда было так: захотел – поехал в Москву, сразу меня взяли куда угодно. Сейчас уже все, времена изменились. Для музыкантов – это целая катастрофа.

- Вы говорите, работать не с кем. Но ведь было же в Пскове много музыкантов-джазменов, что с ними стало?

- Многие просто отошли от музыки. Кто-то умер, кто-то спился, кто-то просто перестал этим заниматься, джаз ведь у нас, как таковой, не кормит. Вот был один такой хороший саксофонист, Сказоватов. Так он сменил свой инструмент на палатку. Потом, у нас был хороший трубач Анатолий Сергеев – уехал в Таллинн. Кроме того, у нас нет контрабасистов. Был один – Владимир Лосев, но он ушел. А джаза без контрабаса нет. Контрабас – это необходимый инструмент, первый после барабанов. Он ведет гармоническую линию. Даже фортепиано не надо.

А барабанщиков джазовых в Пскове сейчас вообще не найдешь. Я последний из могикан, как говорится. Есть просто хорошие барабанщики. Вот Слава Погодин. У него великолепная техника, но я его не слышал в джазе. Джаз – это особая музыка. Там не так играют. Это очень тонкая музыка. Не случайно её называют – «элитной музыкой».

В Пскове сейчас осталось только два джазовых музыканта – Аркадий Галковский и Владимир Горобец. Они играют, они умеют это делать, но они вынуждены играть под конъюнктуру, потому что джаз очень редко кто понимает.

- А вы сами не пробовали играть несколько другую музыку, джаз-рок, например?

- Джаз-рок – это уже не мое. Там уже нужны ноты и меньше импровизации. Джаз – это моя тарелка, я здесь не промахнусь.

- Вы пытались как-то передавать своё мастерство, учить молодых музыкантов?

- У меня было два ученика – Борис и Саша, но я им дал только азы. А ведь существует столько много приемов. Я хочу передать секрет. Хочу, чтоб играли джаз. Но они же молодые, им всё некогда. А умение складывается постепенно. Это очень сложная наука.

«Фантазия – это божий дар»

- Евгений Семёнович, что, по-вашему, главное в джазе?

- Когда аккомпанируешь на барабанах, нужно не только держать ритм, но и обязательно слушать солиста, весь оркестр. И главное – удар там, где нужно. Джаз – сложная музыка, потому что в его основе лежит импровизация, проще говоря, фантазия. Там пишут только гармоническую линию, а дальше уже сам. Если ты не импровизируешь, ты не сможешь играть.

- А если фантазии нет, можно её как-то «развить» со временем?

- Да нет, кукарекать – бесполезно. Фантазия – это божий дар. Если этого нет – уже ничего не поделаешь. Так же как художник, вокалист. Так же как вот… Далеко не будем ходить: у нас был в свое время такой правитель Брежнев. Как руководитель он – ноль, но шофер был экстра-класс. Однажды он приехал в Америку. Ему дали автомобиль, который развивает скорость до двухсот километров в час. И вот он гонит. Рядом сидит их президент, аж трясется весь. На дороге табличка: «Снижайте скорость, дальше опасный участок». А он – ни одной аварии. Всё вырулил. Президент весь мокрый, а этому хоть бы что… Вот это талант! Но он шофер, а не руководитель страны. Вот так вот и музыкант. Все зависит от того, что тебе дано природой.

- Да, но кроме таланта необходимо и работать над собой?

- Разумеется. Надо очень много работать над собой. Постоянно. Всё время. Чтобы голова была как компьютер. Те, кто не занимаются, сразу деградируют. Я знаю одного музыканта, который 10 лет не брал в руки саксофон. Так он уже играть не может. Не может воплотить даже то, что по нотам.

Нужно заниматься – технический арсенал должен быть на высоте, иначе всё, сразу погиб.

- Вы сами как часто «занимаетесь»?

- По несколько часов в день (берёт палочки, лихо отстукивает ритм на импровизированной установке – домашнем стуле). Вот – парадидлы – американская школа Бадди Риччи. Я знаю ее полностью – все 1000 упражнений.

Занимаюсь постоянно: утром, ночью, когда угодно. У меня сейчас техника как в молодости. Я тогда занимался подряд по 4 часа без всяких перерывов, несмотря на то, что пока молодой погулять хочется.

- Часто палочки ломаются?

- У меня никогда не ломались палочки, потому что нужно знать приёмы игры. Был, правда, случай – чужие палки дали.

- А из какого дерева их делают?

- В основном из кизила.

- Звук от них тоже зависит?

- Да, можно так ударить, можно так (показывает). Ударные – это такой мир… Но если плохо заниматься и не слушать музыку, то это будет бесполезно.

- А вы помните свою первую барабанную установку?

- Сразу её было не купить. Мы тогда сами делали погремушки, тарелки, подставки и прочее. А потом в 1956 году у меня у первого в Пскове появилась полностью установка. «Премьер». Белая такая. Я ее купил за 1000 рублей, зарабатывая при этом рублей 90. Теперь от нее осталась только одна тарелка.

Сейчас у молодых музыкантов такие свои установки – это полный атас! У нас же вообще были шкварки. Но у них нет того энтузиазма. Когда мы были молодые, джаз запрещали, мол «западная музыка», «музыка толстых», а мы занимались вопреки всему. У нас был просто такой кураж, энтузиазм. Радость была играть именно джаз. Теперь это исчезает. Однако же джаз, сам по себе, не умрёт. Потому что джаз-рок, рок, да и вообще любая современная музыка основывается на корнях джаза. Он – стержень, вокруг которого всё обрастает, наслаивается. Джаз нельзя забывать. Иначе это позор нации…

Беседовал Сергей СИДОРОВ.