Снова «мы живем, под собою не чуя страны»

или В плену антисистемы

В редакцию «Псковской губернии» поступило письмо-эссе Сергея Константинова, жителя города Опочка, время от времени присылающего нам свои заметки на актуальные темы. Представленная автором позиция, на наш взгляд, может взывать острую дискуссию представителей самых разных взглядов. Мы готовы предоставить страницы газеты для мнений заинтересованных авторов.

«И царь, и его опричники
были абсолютно уверены
в благости своих
чудовищных злодеяний».
Лев Гумилев

На идею этой статьи меня натолкнула великая книга замечательного ученого, историка Л. Гумилева «От Руси до России».

Фото: Сергей Яковлев

Рассказывая о времени правления царя Ивана Грозного, Л. Гумилев, объясняя причины опричнины, помимо субъективной причины, связанной с личностью самого царя, называет и объективную причину. Это была система негативного мироощущения или «антицерковное направление». Л. Гумилев пишет, что «отрицались церковные догматы, принципы и вся иерархия священнослужителей». Но в Святой Руси, государстве, фундаментом которого была православная вера, такая система взглядов (по выражению Гумилева - «антисистема») могла вызвать только «совершенно беспрецедентные и бессмысленные убийства ради убийств».

Как известно, закончилось это Смутой, а затем освободительным движением под предводительством Минина и Пожарского. Антисистема может быть присуща только властной верхушке, ведь кто позволит простому народу безнаказанно убивать, они будут просто объявлены преступниками. А Грозный, напротив, «полагал царское величие равным божьему, и потому лишал подданных права как-либо обсуждать его поступки.» А на народ легла задача спасения нации от катастрофы, до которой довели антисистемники.

Аналогия напрашивается сама собой. Правление Иосифа Виссарионовича соответствует всем выше описанным параметрам. Л. Гумилев приводит стихотворение А. Н. Толстого:

Звон медный несется, гудит над Москвой;
Царь в смирной одежде трезвонит;
Зовет ли обратно он прежний покой
Иль совесть навеки хоронит? ...
И звону внимает московский народ,
И молится, полный боязни,
Чтоб день оказался без казни.

А вот о новом времени у О. Мандельштама:

Мы живем, под собою не чуя страны,
Наши речи за десять шагов не слышны,
А где хватит на полразговорца,
Там припомнят кремлевского горца. ...
Как подкову, дарит за указом указ –
Кому в пах, кому в лоб,
кому в бровь, кому в глаз.
Что ни казнь у него – то малина
И широкая грудь осетина.

Итак, второе пришествие антисистемы. Цена этой, последней, определена – около 30-40 млн. погибших в войне, а также расстрелянных, репрессированных – это наши Минины и Пожарские. Но если в те далекие времена власть, элита сумела излечиться от скверны антисистемы (на престол взошли Романовы, было вольное казачество, народ Украины добровольно стал частью России), то в нашей новой истории так не произошло.

Однако, о сути понятия «антисистема». По Гумилеву «для выражения мироощущения логических доказательств не требуется. Например, одни люди считают, что собак можно и нужно бить, а другие полагают, что бить беззащитных животных нельзя. ...Каждому правота его очевидна, он ее ощущает. ...Невозможно логическими доводами примирить людей, взгляды которых на происходящее и сущность мира полярны, ибо они исходят из принципиально разных мироощущений.» И опричнина Грозного, и сталинский режим возникли в результате революционных изменений в мироощущении с позитивного на негативное. Вспомним предупреждение Столыпина: «Им нужны великие потрясения, нам нужна великая Россия», предательскую позицию большевиков в конце I Мировой войны, гонения на церковь и потом почти полное её уничтожение, убийство царя и его семьи. Было сопротивление сторонников другого мироощущения. Но, наверное, тот факт, что свергли царя, разрушили церкви, произвел переворот в умах, ощущениях людей, в том числе далеких от власти и политики – крестьян, рабочих, вовлекая тем самым в сферу антисистемы большую часть населения страны. По выражению Л. Гумилева «добро и зло поменялись местами... самая страшная и существенная этническая характеристика опричнины заключается в том, что и царь, и его опричники были абсолютно уверены в благости своих чудовищных злодеяний».

Отличие 30-х годов прошлого века в том, что теперь не только «новый царь» И. В. Сталин и его «опричники» - «сброд тонкошеих вождей» (О. Мандельштам), а и подавляющая часть населения страны считала правильным и нормальным уничтожение русского крестьянина, в смысле христианина и землепашца, хозяина земли, с дикой целью создания колхозов. И то, что почти в каждой семье были враги народа, которых непременно надо было расстрелять или засадить лет на двадцать, также многие принимали как норму. Так стоит ли удивляться, что фигура Сталина еще многим симпатична. Увы, но вполне логично, что атмосфера тюрьмы, где антисистема сосредоточена по определению, стала атмосферой, в которой жила вся страна. Со временем острота антисистемного отношения к жизни стала спадать, но в действиях власти, элиты осталось то, что в народе называется: «все не для людей», а сам народ не верит, что власть может быть «хорошей», потому что на уровне ощущений, власть - зло, и чтобы она ни делала, все против него.

М. Горбачев понимал, что главное в его реформах – перестройка сознания и «новое мышление». Но когда стиральный порошок по талонам, то вряд ли можно изменить мироощущение.

Последовавшие затем демократические преобразования и вызванные ими трудности вызвали только новый всплеск негатива.

Почему? Наверное, пока нет почвы, на которую можно внедрять идеи демократии, свободы личности, законности и т. д. Эта почва – общество психологически счастливых людей, которым нечего скрывать, нечего бояться, уверенных в завтрашнем дне. Но тот, кто донес на соседа или отправил на расстрел невиновного, уже никогда не будет счастлив, кто украл с завода гайку, уже никогда не будет счастлив, более того, он тем или иным способом передаст свою несчастность своим потомкам, и не будет против, чтобы также поступали другие, включая власть. И потому, когда революционные изменения 90-х годов превратились со стороны элиты в «прихватизацию», криминализацию капитала и бизнеса, в невыплаты зарплаты, для населения бывшего СССР это было ожидаемо больше, чем если бы жизнь вдруг стала налаживаться. В результате, вместо нового мышления, наоборот, страну захлестнул новый виток антисистемы. Привилось стойкое отвращение к демократии, выборам, закрепилось ощущение невозможности что-то изменить. На экранах «хорошие парни» в борьбе за справедливость постоянно сами вынуждены преступать закон, сериал «Бандитский Петербург», к примеру. Тогда и появился расхожий лозунг 90-х «выживаем, как можем», современная индульгенция «делать что хочу».

Недавно я брал интервью у главного врача районной больницы. Зашла речь о коррупции в медицине, и я услышал от него следующее: «А Вы захотите ходить в фуфайке. Врачи тоже люди, им и одеться надо, и семью прокормить».

Тоже люди – в смысле, как многие другие, для кого взять взятку, украсть, обмануть – значит поступить правильно, в рамках своей «системы», а по сути – антисистемы.

Я могу сейчас многих обидеть, но таких людей, и что особенно страшно, в провинции, становится все больше и больше.

Демократия – необходимое лекарство от этой болезни, но не достаточное. Она таблетка, горькая пилюля, а надо еще лечить и психику, если хотите, душу общества. В какой-то степени этой цели должны были отвечать известные «национальные проекты». Но трудно делать добро по указу, поэтому забыты «скорая помощь» в медицинском проекте, детские сады в образовательном.

В связи с вышесказанным, очевидной представляется задача поворота на 180 градусов в сфере религиозности, веры. Поскольку, если антисистемные режимы враждебны религиозности, как духовной сферы жизни общества, то, чтобы вернуть положительное восприятие мира, надо сделать обратное. Не столь очевидно, как это сделать. Как вернуть «Закон Божий» в школы, например, в современном Петербурге? Следуя далее дореволюционным устоям, можно вернуть священников и в армию. Здесь, пожалуй, будет проще, потому что воинские части могут, пусть только посещать, служители разных конфессий. Госдума у нас в силах принять сейчас любой закон, так может подумать об обязательном посещении представителями властей воскресного богослужения? Представьте, что вы встречаетесь со своим мэром каждое воскресенье в церкви. Глядишь, ваше отношение друг к другу изменится?

Сергей КОНСТАНТИНОВ,
г. Опочка.