Good jump!
- Хорошего прыжка!

Любовь Екшикеева – заслуженный мастер спорта по парашютному спорту, семикратный чемпион мира. Совершила более 9000 прыжков с парашютом.

Ей приснился сон: будто бы прямо во двор приземлился парашютист. На просьбу взять ее с собой... в небо он сказал - «нет!». Это жесткое «нет» так глубоко запало ей в память, что, видимо, и стало стимулом доказать обратное. Так она пришла в парашютный спорт.

- Первый свой прыжок я совершила в Азове. Наземных тренировок тогда было очень много. От нас требовали пройти тест по физической подготовке, а также теоретическую часть. Еще до первых прыжков мы знали практически все о строении и работе различных типов парашютов. Даже изучали новейший в те времена парашют ПО-9, которого еще в аэроклубе никто и не видел. Но такая «зубрежка» на самом деле была очень полезна. До сих пор я пользуюсь полученными тогда знаниями.

- Интересно, какие у вас ощущения во время первого прыжка, было очень страшно?

- Уже на первый прыжок мы получили много задач. Надо было отделиться от борта самолета, лечь на воздушный поток, посмотреть на инструктора, который, улыбаясь, наблюдал за тобой из двери, а затем выдернуть имитационное кольцо. Думать в самолете о том, что под тобой сейчас окажется почти километровая пропасть, в которую тебе придется прыгать, просто не было времени. А после открытия купола первое, что запомнилось, – это тишина, потом - поющие в небе жаворонки.

Самое большое волнение вызывала мысль о том, выполню ли я все задания правильно. Иначе мне просто не позволили бы сделать второй прыжок. Дело в том, что в парашютный спорт мы пришли сами. Нам так и объяснили: не подтянитесь на турнике нужное количество раз, заставлять никто не будет - выход рядом.

- Для обычных людей, место работы которых находится на поверхности земли, прыжки с парашютом – это занятие, не совместимое со спокойным стуком сердца. Появляется ли у вас волнение, когда заходите в вертолет? О чем разговаривают парашютисты перед прыжком?

- В вертолете во время подъема на высоту каждый парашютист занимается чем хочет. Разговоры у нас самые обычные, те же самые, что и на земле. Дети, семья. Кто-то читает книгу или газету. Хотя такая «расслабленная» обстановка сохраняется, пока вертолет поднимется до высоты 1000 метров. Здесь уже каждый проверяет шлем, парашют, чтобы во время отделения от борта думать только о поставленной задаче.

Естественно, во время соревнований или других ответственных прыжков все разговоры и мысли направлены на выполнение задания. Самые запоминающие прыжки те, которые связаны с наибольшей ответственностью и сложностью. Например, во время чемпионата мира по парашютному спорту в 2000 году, который проходил в Японии, судьями была выбрана такая система подсчета результатов, что от прыжка одного зависела судьба всей команды. Из-за одной малейшей ошибки спортсмена вся команда могла вылететь с соревнований. А ошибки случаются у всех, в том числе и у профессионалов. Наша команда в Японии заняла первое место.

- Вы участвуете в международных соревнованиях, много ездите по миру, отличаются ли спортсмены из разных стран?

- Отличаются только сами страны. Например, когда в Японии мы пришли на вокзал, наш проводник сказал, что японские поезда никогда не опаздывают. Поезд опоздал на три минуты. Оказалось, где-то по пути следования поезда произошло землетрясение.

А спортсмены-парашютисты одинаковы во всех странах. У всех одни и те же проблемы. Мы всегда быстро находим общий язык. На соревнованиях существует взаимная помощь и поддержка. «Good jump!», то есть «Хорошего прыжка!» - это обычная фраза среди участников соревнований.

У зарубежных парашютистов, правда, возникают вопросы по поводу той техники, на которой мы прыгаем. Ресурс парашюта – 600 прыжков, а к нам купола часто попадают уже «отпрыгавшие» не менее 500 раз. Когда, например, у американца на парашюте оборвется стропа, он несет его на склад и берет новый. А у нас для подобных ситуаций есть иголка с ниткой.

- Сейчас популярна телевизионная передача «Русский экстрим», рассказывающая о людях, которые среди прочего совершают прыжки с неподвижных объектов. Вы смотрите эту передачу?

- Да, смотрю. Мы прыгали с этими ребятами. Раньше Розов был отличным воздушным оператором – это довольно сложная профессия, от которой зависит успех всей команды. Но ему это быстро надоело, и он стал искать что-то более экстремальное. Это, конечно, рисковые парни. Им постоянно не хватает адреналина в крови. С другой стороны, каждый прыжок они рассчитывают с большой точностью.

- А ваш сын хочет прыгать с парашютом? Как вы к этому относитесь?

- В одиннадцать лет Ренат уже прыгал на тандеме, то есть с инструктором. За него я тогда практически и не волновалась: инструктор хороший, техника тоже.

Сейчас Ренат постоянно ездит на соревнования со мной или с отцом. Разбирается во многих тонкостях, следит за результатами, сильно переживает. Скоро начнет самостоятельно прыгать. Пусть немного подрастет, сейчас ему тринадцать. А мы с мужем свои первые прыжки делали в семнадцать лет. Главное, чтобы научился укладывать парашют, отработал основные навыки – и пусть прыгает. Вообще-то парашют – вещь опасная и надо точно знать, как им пользоваться. Нож – тоже опасный инструмент, но мы им пользуемся каждый день без опаски.

- Как влияет парашютный спорт на жизнь человека? Есть ли какие-то качества личности, присущие именно парашютистам?

- Поскольку парашютному спорту свойственен риск, то мы – люди суеверные. Для кого-то тринадцатое число – счастливое, для кого-то – наоборот. Существует еще много подобных мелочей. Например, в речи парашютиста трудно услышать слово «последний». Чаще всего оно заменяется на «крайний».

Погода – это профессиональный интерес парашютиста. Ведь мы можем целый день сидеть на аэродроме, дожидаясь благоприятных условий для прыжков.

Парашютистов всегда тянет на разные экстремальные занятия. Зимой, когда прыжков нет, многие находят для себя подходящим спуск на лыжах с гор.

- Как долго надо тренироваться, чтобы стать профессиональным спортсменом, выступать на соревнованиях высокого класса?

- Многое зависит от той команды, в которой прыгает новичок. Если ему дать возможность прыгать среди профессионалов – то уже в течение одного года он достигнет таких результатов, которых в каком-нибудь аэроклубе придется добиваться лет пять. А псковская команда парашютистов – одна из сильнейших.

- Отличается ли небо одного города от неба другого? Какое отношение у парашютистов к псковскому небу?

- Небо везде разное. На юге, например, воздух более разряжен, это всегда чувствуется. Над многими городами целый слой грязного воздуха – смог. А псковское небо – чистое. И облака здесь особенные. Когда покажешь фотографии парашютисту, он сразу узнает по облакам псковское небо. Такие облака только в Пскове.

Александр МАТРУНИЧ.
Фото из семейного архива Валерия Найденышева.