В поисках тепла

«У нас тут чего-то очень важного не хватает, — произносит героиня спектакля на Малой сцене псковского театра драмы. — Такого, чтобы согрело душу и сердце. Короче, нам не хватает театра». Так хватает театра или не хватает? Вот в чём вопрос. Он звучит не только со сцены и не только во время спектакля, посвящённого жителям Приречной страны.

«И где же у нас театр? Когда ты был в нём последний раз?»

Приречную страну со всеми его странными жителями придумал норвежец Руне Белсвик («Я как из яйца вылупился, так сразу понял: место странное», — авторитетно подтверждает герой его сказки Утёнок). Книги его выходят в переводе Ольги Дробот в российском издательстве «Самокат».

Не всякая детская сказка сценична. Но литературные герои Белсвика просятся на сцену не только тогда, когда задумываются о театре. Даже если бы в сказках театр не упоминался, они всё равно театру были бы не чужды.

Всё дело в диалогах. Мы читаем прозу, в которой уже заложена драматургия. Слово за словом, реплика за репликой… «Мы сразу займёмся спектаклем». — «Каким спектаклем?» — «Для театра. Раз нам его не хватает». — «Нам всего хватает». — «Вот как? И где же у нас театр? Когда ты был в нём последний раз?» — «Какой последний раз? У нас вообще театра нет». — «Вот именно. Я же говорю, нам не хватает театра». — «Я не заметил, что нам его не хватает…» Вполне подходящий диалог для того, чтобы он полностью вошёл в спектакль «Простодурсен и Великий Приречный театр» (автор инсценировки — Ксения Никитина, режиссёр — Евгения Львова).

Спектакль идёт на псковской сцене с ноября прошлого года. Было время «войти в образ». Апрельский показ свидетельствует, что артисты в образ вошли охотно и выходить не собираются. В аннотации сказано, что это «семейный спектакль о чудесах жизни». Это тот редкий случай, когда в программке нет никакого преувеличения. Чудеса есть, пока есть жизнь.

Хотя задуматься над тем, чего нам по-настоящему не хватает, всё равно не мешало бы.

Действительно, мало ли чего у нас нет? Когда читаешь или слышишь это со сцены, то невольно сравниваешь с разговорами о псковском театре. «И где же у нас театр?» — язвительно говорят местные скептики-театралы, имея в виду, что «у нас не театр, а одно название». Академический театр драмы им. А. С. Пушкина они с некоторых пор обходят стороной. На псковском театре они поставили жирный крест и предпочитают ездить в Петербург или Москву. О новых псковских спектаклях они судят заочно — по фотографиям и воспоминаниям о старых спектаклях. Это снобизм. Во многих нашумевших модных спектаклях, которые они посещают в Москве или Петербурге, нет никакого столичного блеска. Но и привычного провинциального простодушия тоже нет. Кажется, что эти спектакли ставят не для зрителей, а для модных театральных критиков.

Сцена из спектакля «Простодурсен и Великий Приречный театр». Фото: Андрей Кокшаров

С другой стороны само понятие «провинциальный театр» утрачивает смысл. «Модное» и «экспериментальное» могут поставить и в каком-нибудь Лесосибирске, о существовании которого мало кто слышал.

Псковский театр драмы последние несколько лет пытается найти свой путь, но даётся это ему непросто. Приходят и уходят художественные руководители, директора…

«Театр? – крякает в спектакле «Простодурсен…» Утёнок (Дмитрий Волхонов). – Он съедобный?» Возможно, это самый важный вопрос. Дети и родители в зале, услышав его, смеются. Но вопрос не шуточный.

Театр действительно делится на съедобный и несъедобный. То же самое происходит и с отдельными спектаклями. Часто бывает так, что смотришь и понимаешь – блюдо подано второй или третей свежести. Потребление не смертельно, но и пользы никакой.

«Простодурсен и Великий Приречный театр» определённо «съедобный спектакль».

«Без всего этого можно обойтись, но…»

Но детям все эти рассуждения о настоящем и ненастоящем театре не нужны. Они пока что не задумываются над тем, каким театр должен быть. Они принимают его как данность и смотрят непредвзято. Бывает, смеются совсем не в тех местах, где их родители.

Октава (Екатерина Миронова), Простодурсен (Андрей Ярославлев), Пронырсен (Денис Золотарёв), Ковригсен (Валентина Банакова), Сдобсен (Денис Кугай), Лиза (Елизавета Золотарёва), Утка (Ирина Смирнова), Утёнок и примкнувшие к ним Гусыня (Ангелина Курганская) и Баклан (Лев Никитин) находятся в поисках тепла. У них разное понимание, как это тепло получить. Кто-то летит на Юг, кто-то старается согреть душу. Самый прагматичный и приземлённый, на первый взгляд, Пронырсен. Он постоянно заготавливает дрова. А в это время витающий в облаках Ковригсен тайком сочиняет стишок – делая вид, что придумывает рецепт для пекарни. Но Октаву не проведёшь («Не говори глупости! Думаешь, я не могу отличить рецепт от стихотворения?»)

Сцена из спектакля «Простодурсен и Великий Приречный театр». Фото: Андрей Кокшаров.

Руне Белсвик в первой же главе про пекаря-поэта Ковригсена объясняет, откуда берутся у этого жителя Приречной страны поэтические строчки. Например, Ковригсен пишет про лодку. «Лодок у него не было, - объясняет Руне Белсвик, - но он обожал вставлять их в стихи». Это и есть секрет творчества. Ты создаёшь то, чего у тебя нет. Но не всё подряд, а только то, что ты обожаешь. Таким образом, возникает двойной эффект. Во-первых, ты получаешь желанное. Во-вторых, ты делишься желанным с другими. Ковригсен спит в обнимку с чаном, в котором бродит тесто, и в это время ему часто снятся лодки. Образы в голове бродят не хуже, чем тесто в чане.

Но хорошее тесто можно потом испортить. Одних образов в голове тоже недостаточно. Нужна подходящая форма и подходящая температура приготовления. Важно, чтобы ничего не убежало и ничего не подгорело.

Почему Октава затеяла создание театра? Потому что все вокруг сонные, хмурые, жадные… «Простодурсен спит. Сдобсен ругает погоду. Пронырсен ест одни сухари». Потребовалось их всех расшевелить, что-то в них поменять. Украсить и утеплить. Потому что театр существует для украшения: «Без всего этого можно обойтись, но с ними (украшениями) жизнь теплее».

Сцена из спектакля «Простодурсен и Великий Приречный театр». Фото: Андрей Кокшаров.

А где-то поблизости ходит подозрительный Понырсен с топором. Похоже, он готов вырубить всё вокруг, как вырубили чеховский Вишнёвый сад. Но и с ним, оказывается, не всё так просто. Пронырсен в какой-то момент начинает напоминать Даму с поленом из сериала «Твин Пикс», которую сыграла Кэтрин Коулсон. Только поленьев у Пронырсена в исполнении Дениса Золотарёва не одно, а два.

Театр, конечно, способен нести тепло и красоту, но и жестоким он тоже бывает. И детям это тоже надо знать. Разве не жестоко назначать бородатого Сдобсена на роль дерзкой принцессы?

Правда, у маленького Утёнка борода будет погуще. Здорового бородатого мужика, не меняя его внешность, превратили в любопытного Утёнка. Это и называется театр. И ведь найдётся потом какой-нибудь малыш, который спросит у родителей: почему утёнок, плавающий в реке Пскове, без рыжей бороды? Искусство требует любопытства.

Сказки Руне Белсвика довольно объёмны. Так что была опасность утонуть в словах, но этого удалось избежать – за счёт музыки и молчаливого движения. В целом, баланс соблюдается. Автор (Надежда Чепайкина), помещённый на высоту, вставляет слово в нужный момент. Норвежский абсурдный юмор тоже на необходимой высоте. Она ничуть не ниже, чем та, на которую запускают с горы мамашу Утку, когда та вздумала лететь на зиму в тёплые края.

И, в конце концов, вопрос Утёнка о том, почему луна ужасно круглая – совсем не праздный.

***

Искусство искусством, но не зря даже труппа новоявленного Прибрежного театра озадачена тем, что зрителей в зале недостаточно. Совмещать чистое искусство и чистый бизнес не каждому дано. Как говорит Простодурсен: «Я согласен на немножко театра. Когда нарублю немножко дров».

Театр без дров и дрова без театра – это две крайности, которых следует избегать.