Автоматическая машинка для сечения

«А по чьему научению или подговору? - продолжал следователь, когда
первые ответы были записаны. - И откуда у вас те пятьдесят рублей тридцать
две копейки, которые найдены при обыске?»
Владимир Короленко, «Убивец», 1882 г.

«Явились с обыском. Мы все ещё или спали, или были в постелях…»

Типичная история: ранним утром полиция приходит с обыском. Все ещё спят… Начинается «шмон». Изымается всё подряд: книги, журналы… Наконец, хозяина квартиры, не называя причины задержания, уводят, а присутствовавшему в квартире журналисту и общественному деятелю предлагают явиться в тот же день днём на допрос «не то в качестве свидетеля, не то, отчасти, обвиняемого». Никто ничего не объясняет. Позднее в полиции всё же выясняется, с чем же был связаны обыск, задержание и вызов на допрос. Оказывается, с публичным произнесением речей. Прилагаются соответствующие рапорты. Но проблема в том, что в тот день и час указанные люди никаких речей не произносили, и этому есть десятки свидетелей. Однако полиция ссылается на некие анонимные донесения, где указаны фамилии…

Таких или похожих историй мы сегодня в России наблюдаем немало. И чем дальше, тем больше.

Но пересказанная история – из далёкого 1904 года. Речь идёт о Николае Анненском (брате поэта Иннокентия Анненского) – известном русском экономисте, статистике, публицисте, журналисте… Именно его задержали. Вторым действующим лицом является журналист и писатель Владимир Короленко. Его вызвали на допрос то ли как свидетеля, то ли как обвиняемого.

Публичное мероприятие, на котором якобы произносились «крамольные речи» - это похороны. Прощались с теоретиком народничества и публицистом Николаем Михайловским, скончавшимся 27 января 1904 года. Об этом обыске мы, в частности, знаем из письма Короленко: «На этот раз имею сообщить не совсем обычные и довольно неприятные новости. Вчера, в семь часов утра, явились к Анненскому с обыском. Мы все ещё или спали, или были в постелях. Ко мне в комнату вошла Александра Никитишна и сообщила о приходе этих гостей… Обыск происходил от охраны, причём Николаю Фёдоровичу сразу было предъявлено распоряжение "о задержании его при охранном отделении". После Николая Фёдоровича обыскали комнату Ал. Никитишны, а затем и мою. У Николая Фёдоровича нашли пятнадцать номеров "Освобождения", писанное произведение Л. Толстого "Царю и его помощникам", первый номер журнала "Жизнь", заграничного издания, и ещё два-три таких же пустяка».

Илья Репин, «Арест пропагандиста», первый вариант, 1878 год.

Упомянутая Владимиром Короленко Александра Никитична - это Александра Анненская (урождённая Ткачёва, родившаяся в Псковской губернии в имении Сивцево Великолукского уезда). Анненская – родная сестра известного народовольца Петра Ткачёва и жена Фёдора Анненского.

Александра Анненская до революции была одной из самых известных русских детских авторов. Она составила для детей жизнеописания Гоголя, Рабле, Диккенса, Франклина, переработала для детей книгу «Робинзон Крузо» Даниэля Дефо.

Итак, Анненского увели, а Короленко вызвали в участок на допрос. Место, куда должен был явиться русский писатель Владимир Короленко, оказалось примечательным. «В три часа я отправился в охранное отделение (Мойка, 12). Помещается оно в том самом доме, где умер Пушкин!.. Поднявшись по грязной лестнице, в коридоре я увидел, как мне показалось, шубу и шапку Николая Фёдоровича на вешалке. Затем, посидев в приёмной, был вызван в отдельную комнату, где молодой, очень приличный и вежливый жандармский ротмистр произвёл мне допрос не то в качестве свидетеля, не то, отчасти, обвиняемого...»

И тут-то оказалось, что весь этот утренний всплеск полицейской активности был связан с полностью выдуманным событием. Вот как это описывает Короленко: «Оказалось следующее, довольно-таки удивительное дело: Николай Федорович обвиняется в произнесении речи зажигательного характера на могиле Николая Константиновича! А удивительно это потому, что в действительности ни я, ни он не говорили ни одного слова. Ты знаешь, как часто говорит он при разных случаях. А тут, как раз, не говорил. Он был сильно утомлён, нервен, наконец - просто Николай Константинович нам был слишком дорог, и оба мы боялись, что разнервничаемся. Поэтому мы стояли даже не у могилы. Николай Фёдорович раз попытался было проникнуть в толпу, но ему сделалось дурно, и мы его увели. И вот,- единственный раз, когда Николай Федорович не произнёс ни слова в таком случае, когда все ожидали его речи,- его арестуют именно за речь!..»

Задерживать или даже арестовывать в буквальном смысле ни за что – это традиция, которой сотни лет.

Да, речи «зажигательного характера» не произносил, но мог же? Тем более, кто утверждает, что не произносил? Такие же сомнительные лица.

«По факту легализации денежных средств, добытых преступным путём»

Репрессивная государственная машина отечественного производства похожим образом действует при разных режимах. Меняются только номера и масштаб.

Сразу же после массовых обысков, произошедших в России после выборов 8 сентября 2019 года, Алексей Навальный написал: «Мне нужна историческая справка. Сегодня против нашей сети одновременно организовано более 200 обысков в 41 городе страны. Это рекорд с какого года? С 1937?»

Илья Репин, «Арест пропагандиста», второй вариант, 1878 год.

Действительно, столь масштабные и единовременные действия правоохранительных органов – событие для нашей страны неординарное. Правда, и после 1937 года такое случалось. Как правило, это были «национальные» дела. Единовременно задерживались в разных городах и республиках, в том числе и на фронте, представители той или иной национальности (чеченцы, крымские татары, поволжские немцы, евреи и т.д.). Причём, одними обысками дело не ограничивалось.

И вот, в сентябре 2019 года «правоохранители» принялись почти одновременно по всей России допрашивать и обыскивать тех, кто был, по их мнению, связан со «Штабами Навального». Основание обысков: постановление судьи Басманного суда Москвы Оксаны Курносовой по уголовному делу «по факту легализации денежных средств, добытых преступным путём».

По всей стране, в том числе и в Пскове, искали 75 миллионов 585 тысяч 300 рублей 21 копейку. Это та сумма, которую якобы «отмыл» ФБК (Фонд борьбы с коррупцией).

Что подразумевается под словом «отмывание»? По версии Следственного комитета сотрудники ФБК в течение нескольких лет получали из-за границы «чёрный нал» в валюте. Следствие настаивает, что народ ФБК деньги на самом деле не жертвует. Вместо этого какие-то структуры (иностранные?) передают сотрудникам ФБК наличные деньги в валюте, а те загружают их через банкоматы на чьи-то личные счета, через которые и происходят пожертвования. Так якобы проходит отмывание.

Поверить в то, что люди могут добровольно отправлять пожертвования ФБК, «правоохранители» не хотят. Это, наверное, не соответствует их представлению о мироустройстве.

«Сегодня у меня в доме прошёл обыск, - написал псковский активист партии «Яблоко» Николай Кузьмин. - Такие же обыски прошли у сотен активистов по всей России одномоментно. В Пскове обыски по этому делу прошли у четырёх человек. Для устрашения от этого мероприятия его попытались провести в 6 часов утра с группой людей в масках и касках. К счастью, дома никого не было. Поэтому обыск у меня прошёл уже днём. Цель обыска – запугать людей, готовых своим мирным активизмом показывать иную точку зрения, неудобную власти».

Илья Репин, «Под конвоем. По грязной дороге», 1876 год

Очевидно, что обыски в домах активистов и их родственников (родителей, бабушек, братьев и сестёр) не связаны с поиском тех самых 75 миллионов 585 тысяч 300 рублей 21 копейки. Что можно обнаружить в поленнице или в погребе в деревне у бабушки? Какие тайны хранятся в новеньком ноутбуке, подаренном на первое сентябре сестре-первокласснице? Как связано «отмывание» с многолетними накоплениями мамы?

Задача, по всей видимости, другая: дезорганизовать и деморализовать. Причём вторая задача важнее. Участникам мирного протеста дают понять: если сами не боитесь попасть за решётку, то пожалейте хотя бы своих родственников.

Это тоже давний приём – «работать» с членами семей «врагов народа». Самый яркий пример из новейшего времени – приговор младшему брату Алексея Навального Олегу Навальному. Его по выдуманному делу приговорили к 3,5 годам реального срока. Полтора года из них Олег Навальный провёл в одиночной камере. В октябре 2017 года ЕСПЧ вынес постановление, что право братьев Навальных на справедливый суд было нарушено, а приговор был произвольным и необоснованным. Навальные должны были получить 76 тысяч евро от российского правительства.

Но в случае с недавними масштабными обысками активистов «Штаба Навального» и их единомышленников обыски происходили даже не по отношению к подозреваемым. Двери ломали у людей со свидетельским статусом. Некоторых свидетелей прилюдно раздевали почти до гола. У свидетелей изымали личные вещи. У родственников свидетелей тоже происходили обыски, изъятия, блокирование банковских карт. Похоже, «правоохранителей» это не смущало. Свидетель, подозреваемый… Какая разница?

После массовых обысков Навальный написал: «Те, кто придумывал "методы борьбы с ФБК" - просто животные какие-то. Ну ладно блокируют нам все счета и воруют донаты. Но вот сейчас в Пскове по "делу о миллиардах ФБК" заблокировали банковский вклад (100 тысяч рублей) матери нашего активиста. Это просто её накопления за всю жизнь».

Поэтому-то и заблокировали вклад матери псковского активиста Андрея Егорова, что это её накопления на всю жизнь. Смысл как раз в этом – воздействовать на родных. Ударить побольнее.

«Есть вещи, на которые указать гласно - значит осудить их»

Лев Толстой в том самом письме «Царю и его помощникам», которое изъяли во время обыска Фёдора Анненского в 1904 году, о… написал очень внятно (письмо было написано 15 марта 1901 года).

В 1901 году в России происходили студенческие волнения. Полиция свирепствовала. Причём чем больше свирепствовала, тем больше по стране появлялось недовольных. Возмущались родственники, преподаватели, однокурсники, соседи… Они были аполитичными до последнего, пока не сталкивались с несправедливостью лицом к лицу.

«Ясно, что недовольство происходит не от беспокойных и злых людей, а от чего-то другого, - объяснял Лев Толстой Николаю II и его помощникам. - И стоит только вам, правительственным людям, на минуту отвести внимание от той острой борьбы, которой вы сейчас заняты, - перестать наивно думать то, что выражено в недавнем циркуляре министра внутренних дел - что если полиция будет во-время разгонять толпу и во-время стрелять в неё, то всё будет тихо и спокойно, - стоит вам только перестать верить этому, чтобы ясно увидать ту причину, которая производит неудовольствие в народе и выражается волнениями, принимающими всё более и более широкие и глубокие размеры».

Это было обращение в пустоту. Теория заговора в правительственной среде была популярна и тогда. Если кто-то в империи чем-то недоволен, то следы непременно должны уходить за границу. Коварные иностранцы мутят воду, занимаются подкупом, а «наивные русаки» развесили уши и поддались искушению. Распустились. Но ничего, строгий хозяин напомнит, кто здесь главный.

Толстой в письме предлагал программу преобразований, которые бы успокоили страну гораздо лучше, чем полицейское насилие. А вывод делал такой: «Так что виноваты не злые, беспокойные люди, а правительство, не хотящее видеть ничего, кроме своего спокойствия в настоящую минуту. Дело не в том, чтобы вам сейчас защищаться от врагов, желающих вам зла, - никто не желает вам зла, - а в том, чтобы, увидав причину недовольства общества, устранить её. Люди все не могут желать раздора и вражды, а всегда предпочитают жить в согласии и любви со своими братьями».

Илья Репин, «Сходка (При свете лампы )», 1883 год.

В сущности, вариантов развития событий было два. 1. Устранять причину недовольства. 2. Устранять недовольных. Второе казалось более естественным. К тому же, с выявлением причин недовольства у властителей возникали сложности. Они предпочитали видеть проблему России по преимуществу во внешнем вмешательстве.

На уступки, время от времени, правительству России всё-таки приходилось идти. Но это были чаще всего временные и запоздалые уступки. Они больше раздражали. В лучшем случае, катастрофа ненадолго откладывалась. Недовольные не исчезали, а ждали своего часа. И дождались.

Псков тоже оказался в центре общественного внимания – во многом усилиями властей. Отличился полковник Пётр Черлениовский. Полковником он стал после того, как подавил в 1907 году в Смоленской каторжной тюрьме. Там, протестуя против жестокого тюремного режима, более трёхсот заключённых после бани отказались одеться. В историю это событие вошло как «голый бунт». Но венцом его карьеры был Псков – Псковская каторжная тюрьма. Здесь он прославился.

Псковский централ и до назначения Черлениовского не считался тихим местом. Здание тюрьмы сохранилось. Нынешний адрес: Октябрьский проспект, 50. Осенью 2019 года четырёхэтажный дом рядом со зданием ФСБ выглядит довольно мирно. В нём цветочный магазин с огромным белым мишкой в витрине, центр кадастра и много чего ещё. Но в ХIХ веке там располагались арестантские роты, а затем здание переоборудовали в каторжную тюрьму, где сидели, в основном, политические заключённые. Полковник Черлениовский с ними не церемонился, воспитывал, применяя розги, карцер и другие жестокие средства.

Массовая голодовка среди заключённых псковского централа случилась в 1911 году. В статье «Ликвидация псковской голодовки» всё тот же Владимир Короленко написал: «Голодовка продолжалась 4 дня, в ней принимали участие сначала 170, под конец 140 человек. Голодающие сильно ослабели, один, голодавший в карцере, пытался повеситься, но был вовремя замечен... И за всем этим с напряжением следил весь город. Тюремные стены как бы раскрылись, обнаруживая годами таившиеся за ними драмы. Нет, что бы ни говорила "Россия", мы верим псковичам, которые утверждают, что привычные рефлексы г-на Черлениовского, пытавшегося вначале, - точно автоматическая машинка для сечения, - воздействовать на голодающих розгами, кем-то были всё-таки остановлены на ходу и заведены на другой лад. Надолго ли или на время, но режим псковской тюрьмы не мог не измениться, потому что есть вещи, на которые указать гласно - значит осудить их».

Массовый протест и всероссийская огласка помогли. Тюремный режим смягчился. Черлеиниовского сняли и отправили в Кострому с понижением, где он в следующем году и умер.

***

Тема обысков, голодовок и подавлений акций протеста почти бесконечна. Российская история полна примеров. Методы царского охранного отделения и чекистов временами было не отличить. К тому же, массовые обыски приносили ещё и побочный доход (Короленко в дневнике упоминает случай, когда некто «Вас. Никифоров. Подлесный, будучи сотр[удником] кременч[угского] секретно-оперативного отдела, во время обыска присвоил 68. 000 р.»). Это уже было в годы революции.
Если существует выбор между тем, чтобы обыскивать и не обыскивать, задерживать и не задерживать, разгонять и не разгонять, «правоохранители» часто предпочитают первое. Это приносит сиюминутный эффект. Они живут сегодняшний и вчерашним днём. Машинка для сечения, как выразился Короленко, - автоматическая. «Правоохранители» предпочитают работать «на автомате». Действуют по привычной схеме.
Такой подход во всех случаях рано или поздно заканчивался одинаково. Машинка для сечения ломалась. А вместе с ней окончательно ломался и государственный механизм.

Чтобы оперативно получать основные новости Пскова и региона, подписывайтесь на наши группы в «Телеграме», «ВКонтакте», «Яндекс.Дзен», «Твиттере», «Фейсбуке» и «Одноклассниках»