Мы ставим точки над I
ОСНОВАНА В АВГУСТЕ 2000 года
Читать газету
Общество | Society
Протестующие, требовавшие справедливого расследования, теперь хотят отставки президента, премьер-министр уже покинул пост. На фоне этих событий в Белграде живут российские релоканты, которые с удивлением наблюдают за уличной демократией, сравнивают происходящее с российским прошлым и удивляются, как у сербов поворачивается язык называть свой режим автократией. «Псковская губерния» поговорила с ними и обсудила с экспертами, как сербские успехи бередят раны от неудач российских оппозиционеров.
Сербия – самая близкая для россиян страна в Европе. В отличие от той же Грузии, тоже популярной страны для релокации, на стенах в Белграде невозможно встретить надпись Russians go home и даже Russia is a terrorist state. Зато на стенах зданий висят проспонсированные «Газпромом» плакаты с надписью Заjедно (вместе) с сербским флагом, перетекающим в российский. В Белграде можно встретить памятник императору Николаю II, памятник русским героям Первой мировой и памятник советским ветеранам войны. В некоторых кафе, если хозяева узнают, что гость из России, могут сделать скидку. После того, как Россия начала войну с Украиной, в Сербию массово стали переезжать либо антивоенные, либо просто талантливые россияне – ряд IT-компаний перевез свои офисы из Москвы и Петербурга в Белград, например WarGaming, создавший одну из самых популярных на территории СНГ онлайн-игр World of Tanks.
Сегодня в стране проходят самые массовые со времен бульдозерной революции протесты с требованиями отставки правящей партии и президента.
Протесты начались через месяц после обрушения козырька на вокзале во втором городе страны - Нови-Саде. 1 ноября 2024 года в 11:52 бетонная конструкция рухнула на головы людей. Погибли 15 человек. Строительство было закрыто от общественности, им занимались китайские компании China Railway International и China Communications Construction Company, которые не шли на контакт с сербскими СМИ. Жители Сербии заподозрили, что подрядчики экономили на стройматериалах, а работу у них приняли в результате коррупционных договоренностей.
Сначала протестующие требовали независимого и открытого расследования, отставки мэра Нови-Сада и обнародования всей документации по реконструкции вокзала. Одним из способов протеста была остановка граждан на улицах каждый день в 11:52 и 15 минут молчания, в память о каждом погибшем. Однако результатов это не дало, власти не выполнили ни одного требования: тогда была объявлена студенческая забастовка, которую поддержали и преподаватели, а затем и представители других социальных групп, вплоть до фермеров. Протесты стали самыми массовыми в истории страны. Протестующим уже удалось на 24 часа перекрыть крупнейшую автомагистраль Автокоманду, 1 февраля они отправились 90-километровым маршем в Нови-Сад из Белграда, перекрывая мосты.
На фоне протестов в Сербии в отставку подал премьер-министр Милош Вучевич (экс-мэр Нови-Сада), также свой пост покинул мэр Нови-Сада Милан Джурич. Парламентская оппозиция не имеет отношения к людям на улицах, у протеста нет лидера. Александр Вучич, президент, пообещал, что будут обнародованы все документы по реконструкции вокзала и обещал помиловать всех участников протестов, на которых завели уголовные дела. Однако этого уже мало, сербы требуют отставки самого Вучича.
До того, как пойти на минимальные уступки, Вучич произносил до боли знакомые россиянам клише – подготовке госпереворота при участии западных спецслужб. Россияне, которые покинули дом из-за российской политики, сейчас наблюдают как решается вопрос с властью в Сербии и народ побеждает. «Псковская губерния» спросила россиян, как они смотрят на происходящее и видят ли что-то общее с российскими довоенными протестами.
Протест в Нови-Саде. Фото: AP / TASS
Александра Савина, экс-журналистка из Петербурга, которая живет в Белграде, говорит, что сербские и российские протесты – небо и земля, но причина у них одна.
- Все понимают, что чиновники воруют: в Сербии очень высокий уровень коррупции, но когда коррупция убивает людей, то для местных жителей это переходит все границы. После трагедии реальные виновные не понесли никакого наказания. Этот вокзал ремонтировали очень долго. Эти протесты не первые, они проходят регулярно. Когда мы только переехали, были митинги о запрете оружия после скулшутинга. Сербы реагируют на многое, они очень активные товарищи. В отличие от российских протестов тут все лучше организовано: люди выходя с пониманием, что они делают. Это не просто эмоциональное скопище – люди готовятся. Отличается и полиция: тут она охраняет, а не нападает, - говорит она.
Студентка, хореограф Юлия Николаева уже три года живет в Сербии и последние полгода из них в Нови-Саде. Она вспоминает момент трагедии: к ней тогда как раз приехал брат со своей девушкой и они должны были идти на вокзал.
- Мой парень отправляет мне новости, что в Нови-Саде обрушился козырек, людей придавило, есть люди, которые погибли. Вам не передать мое состояние. У меня начинается паника. Я начинаю рыдать, потому что понимаю: именно в это время мой брат с девушкой должны были отправиться в Белград на поезде. Я пыталась до него дозвониться, но все напрасно: он только приехал, и у него нет сим-карты. Я не знаю, где он, я в панике: просто рыдаю, потом, помню, выхожу из дома, начинаю бежать, потому что чувствую, что мне надо туда и мне надо его найти, - вспоминает она. Брата Юлии не было в тот момент на вокзале, но ушел он оттуда примерно за 15-20 минут до случившегося. Позже он нашел в городе Wi-Fi и сообщил сестре, что с ним все в порядке.
Юлия отмечает массовость сербского протеста по сравнению с российским.
- Я сейчас иду пешком из Петроварадина (соседний с Нови-Садом населенный пункт, куда приходят поезда, так как вокзал не работает) в город (Нови-Сад), и там мне придется присоединиться к протестующим, чтобы перейти мост. Я общалась с сербами и задала вопросы, которые вас интересуют (вопросы, присланные Юлии ПГ, - прим). Всего есть пять основных требований, я их хорошо понимаю. Одно из требований, кстати, наказание тех, кто нападает на протестующих. По мнению людей, СНС (Српска напредна странка, главная политическая партия, партия Вучича, - ПГ) платит сомнительным людям и они приходят на митинги и устраивают «шумиху». Как мне рассказали сербы, проблемы накапливались долго, людей это волновало, но обрушение, из-за которого погибло 15 человек стало триггером. Из-за дебилов и воров одномоментно оборвались 15 жизней.
Главное отличие здесь, конечно, в масштабах, в России я не помню такого массового протеста. Люди настолько организованы, заряжены, они понимают ценность и значимость того, что они делают. Они будто чувствуют больше ответственности за себя, за семью, за страну. Люди здесь не боятся выходить на митинги, они это делают регулярно. Я не встретила здесь ни одного человека, который бы сказал: зачем эти протесты, они ничего не изменят. Нет такого, что к ним подойдет какой-нибудь ОМОНовец и огреет дубинкой. Тут полиция сама перекрывает дорогу, если знает, что в этом месте будет проходить митинг. И при этом надо понимать, что полиция тут тоже под контролем президента, - рассказывает Юлия.
Сама она в протестах не участвует: Юлию предупредили в университете, наравне со всеми иностранными студентами, что при задержании, их могут депортировать. При этом сами преподаватели и сербские студенты поддерживают акции и активно в них участвуют.
- Нам сказали: мы очень ценим, что вы поддерживаете нас, что вы интегрируетесь в нашу культуру, но лучше останьтесь дома от греха подальше, чтобы вас там не забрали, чтобы с вами все было хорошо, - отметила она.
Переехавший в 2022 году IT-специалист Алексей Ходус отмечает, что отличий очень много, включая отношение старшего поколения.
- Я стараюсь читать новостные каналы, чтобы понимать суть происходящего. Я понимаю, почему люди выходят на улицы – обрушение козырька это катализатор. Прошло два месяца с момента трагедии и никто не понес наказания, даже под стражу никого не взяли. Суть требований ясна: чуваки бастуют против коррупции и персонально против Вучича. Отличий от российского протеста очень много: протесты очень массовые и они затрагивают все слои населения. Началось все со студентов, которых поддержали профессора, потом адвокаты, даже фермеры, которые на тракторах приезжали в Белград. Для меня это очень необычно. Я вспоминаю разговоры с матерью, которая говорила: «да что бухтеть, ваши протест – бред, это все клоунада". Здесь же старшее поколение впрягается за молодежь. Я бы еще выделил сербскую решительность: копы вышли с дубинками и щитами, а сербы были готовы драться. Кроме того, прошло уже два месяца с начала протестов, а они продолжают бастовать и градус не снижается, они даже ночью стоят. Для меня, для русского человека со своим опытом протестов, это удивительно, - рассказывает Ходус.
Россияне поддерживают выходящих на улицы сербов, но тем не менее не могут сказать, что они с ними на одной волне и интегрировались в их повестку.
- Я переживаю за протестующих, желаю им успехов. Я не могу сказать, что в связи с этим я интегрировалась в сербское общество, тем более в политику. Я просто всем сочувствую. Я считаю, что сербы хорошие люди и они достойны крутой, хорошей, качественной жизни и если протесты в этом помогут, то флаг им в руки, - говорит Александра Савина.
- Отвечая на вопрос, переживаю ли я за их успех: наверное да. Не могу сказать, что я интегрировался в сербскую повестку, но я совестливый человек и чувство справедливости во мне играет. Мне непонятны объективные факторы поведения властей: люди погибли, а никто в отставку не ушел, даже вида не подал, ощущение, что просто пытались пересидеть. Ну вы че, совсем обалдели? - делится эмоциями Алексей Ходус.
Опыт протестов в России искажает понятие о демократии, как выясняется из рассказов уехавших. Тот факт, что полиция не избивает протестующих создает для россиян ощущение, что в стране свобода.
- Смотря на все это, мне хочется сказать, что Сербия похожа на демократию. Я живу здесь третий год, я видел выборы, видел агитацию разных кандидатов, однако сербы не согласны, что так выглядит демократия. Местные чуваки, с которыми я общался, говорят, что Вучич – диктатор, что на выборы автобусами свозили жителей Республики Сербской (регион Боснии и Герцеговины, населенный этническими сербами) с сербскими паспортами, чтобы они голосовали за партию Вучича. В общем, однозначно я сказать не могу, но про себя думаю: чуваки, до диктатуры вам далековато. Когда я выходил на протесты в феврале 2022 года в Петербурге, я насчитывал максимум тысяч пять человек, а тут ты смотришь на шествие, которое было организовано спонтанно и есть ощущение, что полгорода вышло. В России люди зашуганные, конечно, но много и тех, кто не хочет ничего делать, кто считает, что не надо бухтеть, кого все устраивает. В Сербии таких людей сильно меньше, - отметил Ходус.
- Не могу сказать, что в Сербии демократия. Как описывают наши сербские знакомые, еще чуть-чуть и Вучич станет местным царьком. Происходят сомнительные вещи с точки зрения выборов, например. Но при этом есть рабочие точки давления на власть и то, что за последние дни ушли в отставку несколько высокопоставленных чиновников говорит о том, что в отличие от России это к чему-то приводит. Конечно, у меня есть ностальгия по российским протестам. Жуткая уважуха сербам, что они пытаются и у них получается, а не происходят пуки в лужу от жижной неконсолидированной оппозиции. В России, мне кажется, митинги как инструмент давления на власть не работают. В России такое невозможно. Сербия страна небольшая и нет такого сильного расслоения, - подчеркивает Александра.
Юлия же считает, что интегрировалась с сербское общество, но пока не считает для себя этичным принимать участие в политике.
- Да, очень-очень переживаю (за успех протеста, - прим), потому что, во-первых, я здесь живу уже практически три года. И, конечно, я понимаю, что для сербов важно и в целом каких ценностей они придерживаются, чего они хотят. Я считаю, что я интегрировалась, но, с другой стороны, я не могу сказать, что у меня есть полное право идти на протесты, - рассказывает она, идя в толпе протестующих (другого пути до дома у нее нет, так что ей пришлось присоединиться к колонне).
- Если сравнивать с Россией, то Сербия демократичнее и свободнее. Ты можешь спокойно выходить с плакатами на улицу, писать, говорить все, что хочешь. И даже учитывая, что Сербия достаточно консервативна в своих взглядах, ЛГБТ-сообщества более менее спокойно существуют. В чем демократия не проявляется,так это в выборах: как и у нас, есть фальсификации, во власть проталкивают друзей и родственников. Нет независимости общественных институтов, - подчеркивает она.
Релоканты желают, чтобы и в России власть прислушивалась к народу, а народ не боялся высказывать свое недовольство, но эксперты считают, что сербский опыт российское общество к такому не подтолкнет.
- Я бы хотел, чтобы подобная движня началась в России, но понимаю, что сейчас это невозможно. Хотя и до войны, наверное, это было невозможно: солнцеликий выставил бы ряды космонавтов и зафигачил бы всех палками, а в Сербии я такого не вижу, - говорит Алексей.
Юлия Николаева отмечает, что тоски о том, что в России протест выдохся, она не ощущала, пока не прошла в одной колонне с сербскими протестующими.
- У меня ее сначала не было, но я прошлась с людьми и испытала чувство ностальгии. Я чувствовала единство – все друг друга поддерживают. Участвуют в шествиях люди разных поколений, а те, кто не идет рядом, машут руками из окон, кто в машине – сигналит. В России, в основном, все убегали от полиции. Здесь люди идут по дорогам, а не жмутся по тротуарам. И их никто не критикует, мол, отойдите, мне надо проехать. Одна из моих преподавательниц сказала, что люди будут выходить на улицы, «пока эти придурки не уйдут со своих постов». В России, конечно, я тоже чувствовала единение, когда шла на митинг, но оглядываясь в прошлое, я вспоминаю, что все время было ощущение, что люди вокруг не уверены в том, что они делают и зачем, - отмечает она.
Политический психолог Александр Конфисахор отмечает, что повышенное внимание и анализ сербских протестов российскими релокантами – логичный процесс рефлексии.
- Любой человек, который интересуется политикой, тем более сам в ней участвовал, любое политическое событие примеряет на себя, оценивает. А если похожие ситуации были у него самого, то анализирует, почему получилось или не получилось. Сейчас они видят, чего смогли добиться протестующие, пытаются рефлексировать. Особенно те, кто видел протесты 2011-12 годов с какой-то завистью, в хорошем смысле, могут на это смотреть. С этой завистью, конечно, перемежается тихая грусть. Я полагаю, тем не менее, что интегрировать в сербскую политику, а для этого нужно гражданство, значит оборвать корни. На этот шаг не очень много людей готовы пойти. Рвать все связи это не то, что невозможно, но это страшно. Никакого влияния сербский протест на российское общество оказать не может. Есть нарратив про братские народы, но политика это совсем другое. Я не буду приводить очевидный пример с другим братским народом, но мы можем вспомнить советское отношение к полякам, которые в моем советском детстве воспринимались как дружественный, братский народ, который был все время с нами. В реальности, если посмотреть, отношения России и Польши были более чем жесткими. Сейчас каждое государство считает себя самостоятельным, независимым, имеющим право на что-то свое, опирающимся на собственную культуру, - заключил Конфисахор.
.jpg)